Он все еще шел — вернее, не шел, а еле тащился. Но расстояние до выхода неотвратимо сокращалось. А он так ничего и не придумал.
— Пардон!
Он обернулся. Невысокого роста женщина одной рукой волокла чемодан на колесиках, в другой сжимала сумку, одновременно держа за рукав мальчишку лет двенадцати. Это шанс!
— Извините, пожалуйста, — с улыбкой обратился он к женщине. — Может быть, вам помочь?
— Спасибо, не надо!
Женщина обошла его. У нее было усталое злое лицо и глаза, метавшие яростные молнии. Фрер догнал ее, забежал чуть вперед и с еще более широкой улыбкой обернулся, протягивая к ней руки:
— Позвольте все же, я вам помогу. Я же вижу, что вам тяжело…
— Отвяжитесь от меня!
Она мертвой хваткой вцепилась в свои чемодан и сумку. Мальчишка враждебно зыркнул на него. Два маленьких стойких солдатика, ополчившиеся против всего мира. Фрер пятился спиной, не отставая от матери с сыном.
Еще каких-нибудь пятьдесят метров, и он в лапах полиции.
— Ну, испытайте меня, если хотите, — предложил он. — Хотя бы до конца перрона. А потом включите синий или красный свет.
Мальчишка просиял:
— Как в «Новой звезде»?
Фрер ляпнул это наугад, вспомнив передачу, которую как-то смотрел по телевизору. Начинающие певцы выступали перед строгим профессиональным жюри, оснащенным сигналами двух разных цветов.
Эта мелочь и решила дело. Женщина, увидев реакцию сына, как будто вдруг расслабилась. Исподлобья взглянула на Фрера и, видимо, подумала: «А что тут такого?» И протянула ему чемодан и сумку. Фрер поправил на плече свою, сунул в нее ноутбук и подхватил багаж новых знакомых. Развернулся и, продолжая улыбаться, пошел вперед. Мальчишка теперь висел у него на руке, прыгая с ноги на ногу.
Полицейские на него даже не посмотрели. Они искали одинокого, перепуганного, загнанного беглеца. Отец семейства с женой и сыном не вызвал у них ни малейшего интереса. Но Фрер не спешил успокаиваться. Помещение вокзала — огромный стеклянный аквариум, заставленный пластмассовыми елками, — таило для него массу опасностей. Ему казалось, что из-за каждого угла за ним наблюдают полицейские и охранники. А главное, он понятия не имел, куда ему дальше идти. В памяти не осталось никаких воспоминаний о Марселе.
— Я плохо знаю город, — рискнул заговорить он. — Как мне попасть в центр?
— Можно на автобусе, а можно на метро.
— А пешком далеко?
— Вам надо спуститься по лестнице Сен-Шарль. Выход к ней вон там, слева. Потом свернуть на Афинский бульвар. Он выведет вас на Канебьер. Идите по ней прямо, никуда не сворачивая, до самого конца, и выйдете к Старому порту.
— А вы сейчас куда?
— Нам на автовокзал.
— Я вас провожу.
Возле автовокзала Фрер распрощался с женщиной и мальчиком и пошел искать в ледяной ночи тот самый выход слева. Вскоре он уже стоял у монументальной лестницы, добрая сотня ступеней которой вела вниз, в город.
Времени было около семи утра.
Он спустился. Под фонарем сидели, тесно прижавшись к каменной ограде лестницы, бездомные. Вокруг валялись пакеты из-под дешевого пойла, лежали набитые каким-то барахлом сумки. Тут же пристроилось несколько шелудивых псов. Фреру показалось, что эти люди сидят, погруженные в одну огромную лужу, состоящую из нищеты, вина и страха.
По всему его телу пробежала дрожь.
Он видел перед собой свое ближайшее будущее.
* * *
В самом низу лестницы он остановился. По ту сторону шоссе находился магазин, торговавший подержанной военной формой. Сейчас его витрину закрывали железные шторы. Он пересек бульвар. Табличка над дверями сообщала, что магазин открывается в девять утра. Он зашел в расположенное напротив кафе «Гранд-Эскалье». Уселся в дальнем углу у окна с видом на улицу и заказал кофе.
У него забурчало в животе. От голода. Он с жадностью проглотил три круассана и выпил еще чашку кофе. Бурчание немедленно сменилось тошнотой. Это страх. Однако победа, одержанная на вокзале, придала ему сил, наполнила его каким-то нервным возбуждением. Он заказал чаю, а потом пошел в туалет, молясь в душе, чтобы его не вывернуло наизнанку.
Медленно занимался день. Вначале край неба окрасился в перламутрово-лиловый цвет. Затем пространство над домами понемногу заполнилось блеклой голубизной. Фрер различил обступившие бульвар деревья и причудливой формы фонари. Эти детали о чем-то ему говорили. Он их помнил. Нет, не так: он чувствовал, что уже видел их раньше. Чувствовал кожей, нюхом. По спине поползли мурашки. Знакомое ощущение. Он когда-то жил в этом городе.
9.00.
Магазин все еще был закрыт. Но с каждой минутой в душе Фрера крепло чувство узнавания окружающего. Городской шум, тепло камней, жесткость освещения. И еще нечто трудноопределимое, свойственное средиземноморскому климату, — может быть, ветер, прилетевший с моря и из глубокой древности? У Фрера не было ничего — ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Но здесь он чувствовал себя как дома.
Наконец явился здоровенный, стриженный ежиком парень в полотняной куртке, который отомкнул и поднял железную штору. Фрер расплатился и вышел из кафе. Пересекая бульвар, он заметил неподалеку аптеку. Его осенила еще одна идея, которую он тут же и осуществил: зайдя в аптеку, накупил репеллентов от насекомых, порошков от чесотки, несколько флаконов лосьона против вшей и два противоблошиных собачьих ошейника.
Затолкав все это в сумку, он вернулся к лавочке военторга. Внутри его глазам предстала настоящая пещера Али-Бабы в милитаризованной версии: штаны и куртки цвета хаки, спальные мешки из камуфляжной ткани, защитные сетки, холодное оружие и обувь для экстремальных условий. Владелец был под стать своему товару — свирепого вида верзила, похоже бывший легионер, в тельнике без рукавов, весь покрытый соответствующего содержания татуировками.
— Я хотел бы посмотреть ваши самые поношенные вещи.
— Не понял? — недоверчиво переспросил продавец.
— У нас костюмированная вечеринка. Я хочу переодеться клошаром.
Парень жестом пригласил Фрера следовать за ним. Они углубились в лабиринт кирпичных коридоров, выкрашенных белой краской. В помещении стояли стойкие запахи фетра, пыли и нафталина. Провожатый довел его до ведущей вниз бетонной лестницы, и они спустились в подвал.
Хозяин включил свет. Они находились в просторном квадратном зале с белеными стенами и полом с небрежно прикрепленным ковровым покрытием.
— Вот. Нераспроданный товар. — Он указал на кучу шмотья, сваленного прямо на полу. — Выбирайте. Только предупреждаю: я не торгуюсь.
— Никаких проблем.
Парень в татуировках ушел наверх, оставив Фрера в царстве обносков. Он моментально нашел все, что ему требовалось. Спокойно разделся, опрыскал все тело репеллентами, втер в кожу порошок от чесотки. Один противоблошиный ошейник закрепил у себя на предплечье, второй — на щиколотке. Лишь после этого рискнул надеть старые полотняные штаны с обтрепанными отворотами. Натянул один на другой три драных, растянутых, протертых до дыр свитера. Сверху напялил когда-то стеганую, а теперь плоскую как блин куртку. Обулся в заскорузлые ботинки военного образца, откровенно просящие каши. Единственной деталью костюма, выбивавшейся из ансамбля, стали носки — теплые, толстые, без прорех. Для полноты картины он нахлобучил на голову моряцкую шапку в мелкую бело-синюю полоску.