Я ждал, что с минуты на минуту дверь читальни откроется, но все же прочитал следующее свидетельство. Главу из личного дневника Джона Голдблюма, американского психиатра, который в январе 1946 года, в составе военного трибунала в Нюрнберге, проводил психиатрическое освидетельствование нацистских преступников.
Среди допрошенных им офицеров врач Карл Либерман, служивший в концлагерях Заксенхаузен и Освенцим, по своим психологическим параметрам был типичным «бойцом дьявольского легиона». Цензоры Святого престола перевели отрывок его допроса Голдблюмом:
– Я не работал ни на фюрера, ни на Третий рейх.
– Тогда на кого?
– Все, что я сделал, я сделал по его приказу.
– О ком вы говорите?
– В юности, перед войной, мне был знак.
– Какой знак?
– Черепно-мозговая травма. Я умер и воскрес.
– Какое отношение это имело к вашей… работе?
– Когда я был мертв, он связался со мной.
– Кто это «он»?
– Сатана. Зверь. Искуситель. Дьявол. Называйте его как хотите. Каждое имя станет всего лишь очередной ложью, неудачной попыткой его охарактеризовать.
(Молчание.)
– Это все, что вы можете представить в качестве защиты?
– Мне не надо себя защищать.
(Молчание.)
– Этот дьявол, какой он был?
– У него нет внешности. Он в ней не нуждается. Он – в нас.
– Что вам сказал этот дьявол?
– Ничего. По крайней мере, в общепринятом смысле.
– Чего он хотел?
– Вам нужно знать его волю? Посмотрите, что я сделал в лагерях. Посмотрите на мои руки, пропитанные кровью. До клинической смерти моя жизнь была вопросом. После же моя жизнь стала ответом.
Заключение гласило:
Карл Либерман был приговорен к смерти и казнен в марте 1947 г., в частности, за серию опытов над людьми с применением смертельно ядовитого газа иприта в Заксенхаузене в 1940 г., за поддержку экспериментов с переохлаждением людей и за участие в программе стерилизации посредством кастрации и рентгеновского облучения в концлагере Освенцим.
Путешественники в небытие. Легион, порожденный мраком. Не просто убийцы, но мучители, садисты, манипуляторы, воплощающие все ипостаси зла. Наподобие черных ангелов с множеством лиц…
Я ухватился за мысль, что все эти мужчины и женщины перенесли психическую травму, оказавшись у края бездны. Но имелся соблазн заключить, что в этом провале между жизнью и смертью они встретили настоящего дьявола. Дьявола, который подстерегал их на рубеже человеческого сознания. Отрицательная сила, только и ждущая, что откроется дверь, чтобы схватить очередную Душу, подобно тому как черные дыры всасывают свет своим космическим полем.
16 часов
Оставалось еще много свидетельств, даты все уплотнялись. Я продолжал беглый просмотр. Одна женщина-киприотка в отделении реанимации почувствовала, что вмерзает в ледяную глыбу, в то время как ее руки горели, а потом перед ее взором возник «малиновый свет»… Человеку с тяжелым инфарктом представилось, что он вышел из тела и углубился в туннель, где некий голос предупредил его: «Ты умрешь». Тут к нему вернулось спокойствие, и он увидел зооморфную фигуру за багровой завесой…
Я наугад открыл отчет федеральной полиции американского города Сент-Луиса, датированный 2 мая 1992 года и подписанный детективом Сэмом Хиллом. Речь в нем шла о смерти шестнадцатилетнего Энди Найтли, застреленного в упор в час дня в квартале Седьмого округа. «Это последний», – сказал я сам себе.
Энди был найден в Седьмом округе с пулей в груди, вылетевшей из помпового ружья 12-го калибра. В примечании уточнялось, что парня подстрелили во время стычки двух знаменитых банд – «Крипе» и «Бладз» – в стопроцентно негритянском гетто Сент-Луиса. Энди Найтли, следовательно, был чистокровным афроамериканцем.
Продолжение истории было совсем удивительным. В Службе скорой помощи врачам удалось «реанимировать труп», как выразился детектив Хилл. Шестой удар электрошоком вновь запустил сердце. В кислородной маске и под капельницей Энди был перевезен в службу реанимации Баптистского госпиталя Сент-Луиса. Через десять дней этот бандит, прикованный наручниками к кровати, был допрошен Сэмом Хиллом.
В компьютер была введена звуковая запись, присланная службой полиции Сент-Луиса. Однако комментарий предупреждал об афроамерика иском акценте молодого гангстера, а также об особенности, связанной с борьбой банд: Энди Найтли, будучи членом «Крипе», не имел права произносить букву «Б», с которой начиналось название ненавистных «Бладз». Поэтому он всегда проглатывал эту согласную.
Я рискнул прокрутить аудиозапись, так как не мог удержаться от искушения услышать живой голос «воскресшего». Я быстро нашел ключевой фрагмент:
– Я почувствовал, что ухожу, паря.
– Ты почувствовал, что умираешь?
– Не-е, паря. Я покинул свое тело.
– Как это?
– Не могу тебе объяснить. Но я был снаружи. Когда копы подкатили на тачках, я летал над улицей. Я видел, как вертелись мигалки на машинах, и весь свой квартал видел. Настоящий кайф, как на вертолете.
– Ты бредил?
(Смешок.)
– Я отбросил копыта, паря. И плевал на это. Меня звал фонарь.
– Какой фонарь?
– Красный фонарь в глубине пещеры.
– Ты был под дозой?
– Я был мертв, а фонарь светил в глубине пещеры. Сечешь?
– Продолжай.
– Я плыл туда. Как по каньону, зажатому между живыми стенами. И слышались голоса и плач.
– Кто же там плакал?
– Лица. Было темно, но их можно было разглядеть. Как в плохо настроенном телике.
– Что же говорили… эти лица?
– Они плакали, и все. Многих я узнал… Там даже была моя мать.
– Они плакали, потому что ты умер?
(Смешок.)
– Не думаю, что мать заплакала бы в день моей смерти.
– Почему же они плакали?
– Им было плохо. Они боялись.
– Чего?
– Фонаря. Красный свет приближался. Как глаз.
– Глаз?
– Да, паря. Кровавый глаз, который… дышал. И говорил мне всякие штуки…
– Какие штуки?
– Невозможно пересказать.
– Ты их не понимал?
– Я понимал. Но это секрет.
– Кто с тобой говорил? Это был глас Божий?
(Взрыв хохота.)