Блэнтон посмотрела на меня и покачала головой:
— Нет. Но не беспокойтесь, ваш сын его узнал. Это лидер их скаутского отрада.
В последнее время мне слишком часто приходилось оплакивать упадок своих некогда мощных мыслительных способностей, и я с величайшим облегчением осознал, что серое вещество вновь включилось в работу. Я ни на секунду не поверил, будто под «лидером скаутского отряда» подразумевался Фрэнк, пузатый любитель страшных историй и официальный руководитель клуба. Я немедленно понял, кто забрал Коди и Эстор.
Кроули.
Он приехал сюда в участок, битком набитый полицейскими, которые искали именно его, хотя и не знали этого, обманом завладел детьми и вышел с ними на улицу. Хотя я некоторым образом восхищался несомненной дерзостью поступка Кроули, но по большому счету был не в настроении раздавать комплименты.
Он забрал Коди и Эстор. Утащил моих детей из-под носа, нанеся мне особое личное оскорбление, от которого я исполнился яростью — слепящей, яркой и жгучей, как никогда. Алым туманом заволокло все перед глазами, начиная с детектива Блэнтон. Она таращилась, как уродливая, глупая, унылая рыба, — стояла, разинув рот, и словно насмехалась надо мной за то, что я попался и потерял детей, причем по ее вине. Она послушала Доукса, притащила меня сюда и разлучила с детьми лишь для того, чтобы отдать их тому самому человеку, которого я меньше всего хотел видеть рядом с Коди и Эстор. И теперь Блэнтон стояла тут, строя дурацкие рожи, и мне очень хотелось схватить ее за дряблую шею и потрясти, зашелестев складками кожи, а потом сдавить, чтобы глаза вылезли из орбит, свесился язык, лицо побагровело, а маленькие хрупкие косточки в глотке захрустели и затрещали…
Блэнтон, наверное, догадалась, что мои эмоции несколько сильнее вежливого «спасибо» и беспечного кивка. Она отступила на шаг в комнату и спросила:
— Э… все в порядке, мистер Морган?
Хотя это был явный прогресс, поскольку до сих пор меня называли по имени, я не успокоился. Не сознавая, что делаю, я шагнул к ней и хрустнул пальцами.
— Ваш сын его узнал, — повторила Блэнтон с отчаянием в голосе. — Это был… человек из бойскаутского клуба! Он показал удостоверение…
Но прежде чем мои руки сомкнулись на горле детектива, нечто металлическое и очень твердое схватило меня за локоть и отдернуло в сторону. Я развернулся, намереваясь порвать противника на кусочки… и, разумеется, увидел сержанта Доукса, который даже сквозь алый туман не казался податливым. Он цеплялся за мою руку металлической клешней и смотрел с удивлением и интересом, словно надеялся, что я действительно что-нибудь выкину.
Алый туман рассеялся.
Я высвободился из его хватки, это оказалось труднее, чем можно представить, и вновь посмотрел на детектива Блэнтон.
— Если что-нибудь случилось с моими детьми, — сказал я, — вы будете сожалеть об этом до конца своей короткой, дурацкой, никчемной жизни.
Прежде чем она успела ответить, я отвернулся, прошел мимо Доукса и выскочил в коридор.
Идти пешком до центра было не очень далеко. Долгих маршрутов в Ки-Уэсте нет. Все путеводители гласят: это — маленький остров площадью в несколько квадратных миль, укромно спрятанный в конце Флорида-Кис. Говорят, Ки-Уэст — уютный городок, наполненный солнцем, весельем и неумолимыми развлечениями, которые никогда не кончаются. Но когда ты выходишь на убийственно жаркую Дюваль-стрит в поисках одного конкретного человека и двух детей, Ки-Уэст отнюдь не кажется маленьким. Добравшись наконец до центра, я огляделся в приступе яростной паники, озарение снизошло на меня с такой силой, что я чуть не задохнулся. Я искал иголку в стоге сена, и это было не просто тщетно или безнадежно — я даже не знал, с чего начать.
Судьба, похоже, ополчилась против Декстера. Улицы кишели людьми всех размеров и форм, и рассмотреть их хотя бы на полквартала в любую сторону не представлялось возможным. Мимо прошагали три Хемингуэя, и я немедленно осознал: искать Кроули — бессмысленно. Найти коренастого мужчину с бородой на улицах, битком набитых бородатыми крепышами… Я бешено озирался, но это было бесполезно, бесцельно, нелепо — я видел их повсюду. Еще несколько бородатых толстяков прошли мимо, двое из них вели за руку детей примерно подходящего возраста, и каждый раз я чувствовал внезапный прилив надежды, но лица оказывались не те, и толпа вновь смыкалась вокруг и влекла их дальше по Дюваль-стрит, предоставляя мне метаться в темно-сером облаке отчаяния. Я никогда не найду Коди и Эстор, Кроули победил, можно идти домой и ждать конца.
Безнадежность нахлынула, как весенний паводок, и я привалился к стене дома и закрыл глаза. Похоже, гораздо проще ничего не делать, оставаясь на месте, чем бегать вокруц не зная, куда идти и что искать. Почему бы не постоять в тени, признав свое поражение? Возможно, я проторчал бы там без движения очень долго, но тут одна маленькая шустрая мысль пробилась вверх по течению, борясь с серым потоком, и завиляла хвостиком.
Несколько мгновений я наблюдал, как она описывает медленные круги, а потом вдруг понял, что именно она пытается донести до меня, — и тогда я схватил ее за жабры и хорошенько разглядел, поворачивая в разные стороны. И чем больше я раздумывал, тем правильнее казалась идея. Я открыл глаза, медленно выпрямился, посмотрел на скользкую маленькую рыбешку еще раз и понял — я не ошибся.
Кроули не победил.
Не хочу сказать, будто эта мысль породила во мне проблеск идиотской надежды или я вдруг понял, куда он спрятал Коди и Эстор. Зато до меня дошла куда более простая и приятная вещь.
Игра не окончена.
Кроули пока не сделал то, что собирался. Захватив Коди и Эстор, он не достиг финальной цели, поскольку мы играли не в «Захвати детей», а в «Уничтожь Декстера».
Кроули не стал бы причинять детям вред, непомерно развитые в нем чувства добра и зла не позволили бы ему мучить невинных младенцев. Нет, он хотел сделать больно мне, наказав за мои прегрешения.
Значит, пока я не умру или по крайней мере не окажусь в наручниках, Кроули не закончит игру.
Как и я. А я только начал.
До сих пор он достигал своей цели, сбивал с ног, наносил болезненные удары и отступал, прежде чем я успевал среагировать. Кроули думал, будто побеждает, а я — безмозглая боксерская груша, большая незамысловатая мишень, в которую легко попасть, и она не даст сдачи, поэтому он пинал меня, шлепал, тыкал, загоняя в угол, пока не решил, что я у него в руках и осталось лишь поставить точку.
Он ошибся.
Он еще не сталкивался со мной и не представлял, как это — побороться лично. Он не бросал персональный вызов чемпиону, Рыкающему Разрушителю, не встречался с Декстером во плоти, несущим смерть в каждой руке под завывание темного ветра. Это была моя территория, и на нее он покуда не ступал, а следовательно, бой и не начинался.
Но Кроули сам назначил последний раунд, похитив Коди и Эстор. Он думал, я ослаб, а он готов к битве — и сделал ход. Он забрал детей не для того, чтобы помучить меня и доказать, что он умница, а я — беспомощный идиот. Нет, он украл их, чтобы я отправился следом. Они сыграли роль наживки в капкане, а добыча не попадет в ловушку, если не знает, где она расставлена.