Я почувствовал накатившую волну стыда и в течение секунды был готов разрыдаться.
— Ник, мы любим тебя, — закончил Ранд, сжимая напоследок мое плечо.
— Это так, Ник, — эхом вторила Мэрибет. — Ты нам как сын. Мы слишком расстроены исчезновением Эми — не позволим, чтобы на тебя упала хотя бы тень подозрения.
Мне не понравилось словосочетание «тень подозрения». Предпочитаю выражение «стандартная проверка» или «пустая формальность».
— Они спрашивали насчет твоей оговорки с рестораном «Хьюстон», — сообщила теща, косясь на меня.
— О моей оговорке?
— Будто бы ты сказал им, что вы собирались ужинать в «Хьюстоне». Они проверили: столика ты не заказывал. Складывается впечатление, что полиция заинтересовалась тобой после этого.
Я не заказывал столика и не покупал подарка для Эми. Но если бы я запланировал убийство жены в тот день, то наверняка позвонил бы в ресторан и заранее приготовил подарок. Именно так поступают прагматичные убийцы.
А я прагматичен до одури — друзья могли бы подтвердить это сыщикам.
— Мм… Нет-нет, я не заказывал столика. Наверное, меня неправильно поняли. — Я уселся на диван напротив Мэрибет.
Не хотелось, чтобы Ранд снова притрагивался ко мне.
— Ну ладно-ладно… — покивала она. — А Эми подготовила… Она подготовила для тебя охоту за сокровищами? Ну, прежде чем… — Ее глаза снова покраснели.
— Да, сегодня я получил первый ключ, от копов. Вместе с Джилпином мы нашли второй в моем кабинете в колледже.
— А можно нам взглянуть? — спросила моя идеальная теща.
— У меня его нет с собой, — соврал я.
— Но ты… ты попробуешь разгадать?
— Обязательно, Мэрибет. Я его разгадаю.
— Даже думать не хочется, что вещи, которых она касалась, где-то лежат совсем одни…
Заиграл мой телефон, я отклонил звонок, едва глянув на экран. Мне бы избавиться от этой штуковины, но я пока не мог этого сделать.
— Сейчас нужно отвечать на каждый звонок, — сказала Мэрибет.
— Я знаю этот номер. Фонд выпускников моего колледжа деньги собирает.
Ранд уселся рядом со мной на диван. Старая мебель с изношенными пружинами глубоко просела под нашим весом, придвинув нас друг к другу. Я опять прикоснулся к руке распрекрасного тестя. Он из той породы, что, едва увидев тебя, заверяет в самой искренней дружбе, позабыв поинтересоваться наличием ответного чувства.
— Мы не исключаем, — Мэрибет вернулась к деловому разговору, — что Эми мог похитить увлеченный ею человек с психическими нарушениями. — Она глядела на меня, словно ища поддержки. — Нам уже случалось иметь дело с такими субъектами.
Эми любила вспоминать о запавших на нее мужчинах. Не раз пересказывала эти истории за бокалом вина во время нашей совместной жизни. О мужчинах, только о ней и думавших и всегда вожделевших ее. Я подозревал, что всякий раз она сильно преувеличивала. Мужчины всегда получались опасными до известного предела: я успевал встревожиться, но надобности звонить в полицию не возникало. Короче говоря, моя жена вела игру, чтобы я мог почувствовать себя неустрашимым героем, который отстаивает честь своей дамы. Но Эми оставалась слишком независимой, слишком современной, чтобы на самом деле допустить нечто подобное. Ей просто хотелось играть в беззащитную деву, которой нужен защитник.
— А недавно?
— Нет, новых случаев не было. — Мэрибет пожевала губами. — Но вот в школе с ней училась одна девочка, очень подозрительная.
— В смысле?
— Она была одержима Эми. Ну ладно, Удивительной Эми. Звали ее Хилари Хэнди. Она отождествляла себя с лучшей подругой Эми из книг, Сьюзи. Вначале, наверное, это была просто игра. А потом девочке захотелось большего — подражать самой Эми. Хилари одевалась, как она, перекрасилась в блондинку, бродила вокруг нашего дома в Нью-Йорке. Однажды, когда я шла по улице, она догнала меня, крепко обхватила руками и сказала: «Я хочу стать вашей дочерью. Я убью Эми и стану вашей дочерью. Вам-то какая разница? У вас все равно останется Эми». Будто наш ребенок — это фрагмент книги, который можно переписать.
— Окончательным предупреждением для нас прозвучало, когда она в школе столкнула Эми с лестницы, — добавил Ранд. — Очень подозрительная особа. Подобная мания сама собой не проходит.
— А еще Дези, — вспомнила Мэрибет.
— И Дези, — согласился Ранд.
О Дези знал даже я. Эми училась в Массачусетсе, в школе-интернате под названием «Академия „Уикшир“». Я видел фотографии Эми в юбке для лакросса и в лентах, всегда с красивой природой на заднем плане, как будто школа располагалась за чертой города, а не внутри. Октябрьская природа.
Дези Коллингс учился в школе-интернате для мальчиков, которая находилась рядом с «Уикширом». По рассказам Эми, он был бледной романтической натурой. Его ухаживание разнообразило интернатские будни. Футбольные матчи на свежем воздухе и душные танцевальные залы, сиреневые корсажи и катание на винтажном «ягуаре» — этакое условное Средневековье.
На протяжении года Эми довольно серьезно увлекалась Дези, а потом он стал нервировать ее. Парень вел себя так, будто они уже женаты, прогнозировал число будущих детей и их пол. Хотел, чтобы у него было четыре сына, никак не меньше. Все это весьма подозрительно смахивало на собственное семейство Дези, особенно когда приезжала его мамаша. Встретившись с ней, Эми убедилась в поразительном сходстве между собой и миссис Коллингс. Женщина сдержанно ткнулась губами в ее щеку и прошептала: «Желаю удачи». Эми так и не поняла, пожелание это или угроза.
Когда Эми порвала с Дези, он продолжал бродить по окрестностям «Уикшира» — бесплотный призрак в темном блейзере среди зимних облетевших дубов. Однажды в феврале, вернувшись поздно вечером с танцев, Эми нашла его на своей кровати поверх одеяла — голого, да еще наглотавшегося каких-то таблеток до полусмерти. Вскоре после этого случая его выгнали из школы.
Но Дези названивал ей даже сейчас, несколько раз в год присылал пухлые конверты, которые Эми вначале показывала мне, а потом выбрасывала не раскрывая. Согласно почтовому штемпелю они шли из Сент-Луиса. Сорок минут езды отсюда.
— Это просто досадная случайность, — пояснила Эми.
Родственники со стороны матери Дези жили в Сент-Луисе. Вот и все, что она знала, не заботясь о том, чтобы выяснить больше. Один раз я раскопал мусорное ведро, чтобы прочитать залитое соусом альфредо письмо. Оно показалось совершенно банальным: что-то о теннисе, путешествиях и других развлечениях золотой молодежи. О спаниелях, например. Я попытался представить себе этого субтильного денди, в галстуке-бабочке и черепаховых очках, который врывается в наш дом, круша мебель в гостиной, хватает Эми мягкими наманикюренными пальцами, бросает в старинный автомобиль и увозит в антикварный особняк, скажем, в Вермонте. Нет, разве можно обвинить Дези в похищении?