Я знаю женщин, чьи личности сотканы из множества жалких обыденных мелочей. Их жизнь — список неудач. Бойфренд, не ценящий жертв, лишние десять фунтов веса, босс, увольняющий с работы, стерва сестра, муж-изменник. Я всегда чувствовала себя выше этих историй, рассуждая о том, сколь глупы эти бабы, позволяющие подобным событиям входить в свою жизнь без спросу. И вот теперь оказалась одной из них! Одной из тех баб с бесчисленными жалобами, вынуждающих людей слушать и сочувственно кивать, думая при этом: «Бедная дурочка».
Я уже слышала, будто наяву, новую сплетню из тех, что распространяются с огромной скоростью: Удивительная Эми, девчонка, которая никогда не ошибалась, позволила себе погрязнуть в нищете, потащилась в медвежью дыру, где муж бросил ее ради молоденькой. Как предсказуемо, как обыденно, как увлекательно… А что муж? Он теперь счастливее, чем раньше. Нет, я не могу этого допустить. Нет, никогда. Никогда! Он не имеет права так поступать со мной и праздновать мерзкую победу. Нет!
Ради этого куска дерьма я изменила свою фамилию. Была Эллиот, а стала Данн, таковой и запомнит меня история. Скажете, это пустяк?
Вот так я начала работу над новым сюжетом, который поможет мне раздавить Ника за предательство. Я вернусь на прежнюю дорогу, которая ведет к совершенству. Я снова стану героиней, безупречной и достойной восхищения.
Мертвая Девушка будет всеобщей любимицей.
А ведь это экстрим — организовывать привлечение мужа к суду за расправу над вами. Хочу, чтобы вы знали: я отдаю себе в этом отчет. И пусть скептики скажут: «Она должна была уйти, захватив то, что осталось от ее достоинства. Уйти куда глаза глядят! Все дороги открыты! Минус на минус — не всегда плюс». И прочую чушь, которую несут бесхребетные дуры, путающие слабость с моральными принципами.
Я не собираюсь с ним разводиться, ведь это именно то, чего он ждет. Я не собираюсь его прощать, поскольку не желаю подставлять другую щеку. Для меня это не выход из ситуации. Злодей получает все? А вот черта лысого!
С тех пор больше года я чувствовала запах ее гениталий на пальцах Ника, когда он крадучись забирался ко мне в постель. Я наблюдала, как он любуется собой в зеркале, прихорашиваясь, подобно бабуину в брачный период, собираясь на встречу с ней. Я слушала его ложь, ложь и снова ложь — вначале простую, как лепет ребенка, а после изощренные выдумки в стиле Руба Голдберга. Его сухие поцелуи приобрели привкус ирисок, я обоняла надоедливый аромат, которого раньше у него не было. Я чувствовала щетину на его щеках — Ник прекрасно знал, что я не люблю небритых, но ей, видимо, нравится. Мне доносили об измене все пять органов чувств. И так больше года.
Не исключаю, что я немного тронулась умом. Устраивать самоубийство руками собственного мужа — это слегка за рамками поступков заурядной женщины.
Но это так необходимо. Нику следует преподать урок. Ему никто никогда не давал достойного урока! Он плыл по жизни с улыбкой очаровательного Ники, с привычками любимого всеми дитяти, с фантазиями и увертками, с пороками и эгоизмом, и никто не пытался поставить его на место. Я думаю, этот опыт пойдет ему на пользу. Самое малое — заставит раскаяться в содеянном.
Я всегда полагала, что мне по силам идеальное убийство. Люди попадаются потому, что им не хватает терпения все тщательно распланировать. Я улыбаюсь и включаю пятую передачу на своем дрянном автомобиле (между Карфагеном и мной семьдесят восемь миль пыли), купленном для побега, и мобилизую выдержку — всякий раз, когда меня обгоняет грузовик, моя машина как будто норовит улететь за обочину. Но я улыбаюсь, ведь моя тачка лишний раз доказывает, насколько я умна. Я купила ее за тысячу двести долларов по объявлению в «Крейгслисте» пять месяцев назад, достаточно давно, чтобы случай стерся из чьей бы то ни было памяти. Маленький «форд-фестива» 1992 года выпуска. Самый маленький, самый неприметный автомобиль в мире. Я приобрела его вечером на одной из бесчисленных парковок магазина «Уолмарт» в Джонсборо, штат Арканзас. Села в поезд — восемь часов пути в один конец — с пачкой наличных в кармане, пока Ник развлекался на мальчишнике (под мальчишником следует понимать — трахал свою проказницу). Перекусила в вагоне-ресторане — листик латука и два помидора-черри, что в меню гордо именовалось салатом. А потом меня развлекал разговором пожилой фермер, который возвращался от детей, впервые посетив новорожденную внучку.
Пара, которая продавала «форд», не больше моего нуждалась в огласке. Женщина все время оставалась в салоне, качая на руках ребенка с соской во рту и наблюдая, как мы с ее мужем обменивали наличные на ключи. Потом она вылезла, а я села за руль. Все очень быстро. В зеркало заднего вида я видела бывших владельцев тачки, бредущих к «Уолмарту» с моими деньгами. Я припарковала автомобиль на длительную стоянку в Сент-Луисе, а потом дважды в месяц перегоняла его на новую. Платила только наличными, надевая при этом бейсболку. Не так уж и сложно.
Собственно, перед вами просто пример. Пример терпения, изобретательности и предусмотрительности. Я довольна собой. Потребуется чуть больше трех часов, чтобы забиться в глушь — округ Озарк, штат Миссури, — и отыскать цель моего путешествия — маленький отель в глубине леса, состоящий из отдельных домиков. В нем принимают наличные и есть кабельное телевидение. Я намерена провести там неделю, а может, и две. Не хочу быть в дороге, когда появятся первые новости, а кроме того, это последнее место, где Ник может меня искать, когда поймет, что я сбежала.
Эта часть шоссе особо уродлива. Упадок Средних Штатов Америки. Через двадцать миль я заметила на обочине жалкие останки семейного бизнеса — бензоколонку, брошенную, но не заколоченную. Приблизившись, я увидела, что дверь женской уборной раскачивается на ветру. Остановилась. Вошла. Электричества нет, но имеется покореженное металлическое зеркало, и в кране есть вода. Солнце палит, жарко, как в сауне. Я вынула из сумочки ножницы и каштановую краску для волос. Срезаю длинные пряди. Все светлое отправляется в полиэтиленовый пакет. Ветерок непривычно овевает шею сзади. Голова становится легкой, как воздушный шарик. Мотаю ей, наслаждаясь новым ощущением. Докрасила волосы, посмотрела на себя в зеркало и ненадолго задержалась в дверях, оглядывая равнину, испещренную забегаловками быстрого питания и сетью мотелей. Индеец горько плачет в сторонке. Ник терпеть не мог подобные шутки. Считал их «деривативами». Обязательно добавил бы: «Хотя употребление слова „дериватив“ в критическом значении само по себе дериватив». Нужно выкинуть Ника из головы! Он достает меня даже с расстояния в сотню миль.
Прополоскав волосы над сточной трубой — от теплой воды бросило в пот, — я вернулась в автомобиль с пакетом кудрей волос и прочего барахла. Надела очки в старомодной круглой оправе и взглянула на себя в зеркальце. Если бы я в таком виде повстречала Ника, он бы нипочем не женился на мне. И тогда моя жизнь сложилась бы по-другому.
Пункт № 43. Изменить внешность. Выполнено.
Я пока плохо себе представляю, что значит быть Мертвой Эми. Но в ближайшие месяцы попробую узнать, что же это означает лично для меня. Кем угодно, но не тем, кем я уже побывала. Удивительная Эми. Школьница Восьмидесятых. Фанатка Фрисби и Гранолы. Застенчивая Простушка. Остроумная Проницательная Хепбернподобная. Смекалистая Насмешница. Малютка Бохо-Шик (улучшенная версия Фанатки). Отпадная Девчонка. Любимая Жена. Нелюбимая Жена. Мстительная Обиженная Жена. Эми из Дневника.