Поначалу я думала, что назначить встречу в казино — хорошая идея. Недалеко от шоссе, вокруг полно пьяных и старых, ни те ни другие не отличаются зоркостью. Но теперь беспокойство переполняет меня, в голову лезут мысли о камерах наблюдения на каждом углу и на дверях, которые в любой миг могут захлопнуться и отрезать мне пути отхода.
Он появился, когда я уже почти собралась уходить.
— Эми.
Да, я позвонила Дези, чтобы сделать его своим помощником (и соучастником). Я никогда полностью не порывала с ним, и, что бы там ни говорила Нику и своим родителям, этот парень нисколько мне не досаждает. Дези — еще один мужчина с берегов Миссисипи. Я всегда знала, что рано или поздно он мне пригодится. Типичный рыцарь на белом коне, он без ума от несчастных женщин. На протяжении многих лет, после окончания «Уикшира», я справлялась о его личной жизни, и всякий раз, какой бы ни была новая девушка, он отвечал: «К сожалению, она недостаточно хороша». Я догадывалась, что понятие «хороша» включает расстройства желудочно-кишечного тракта, тягу к болеутоляющим снадобьям, склонность к суициду. Счастливее всего Дези бывает, когда находится у постели. Не в постели, а рядом: с бульоном, свежевыжатым соком и бархатным голосом: «Бедная малышка…»
Сейчас он спешил ко мне в белом костюме для середины лета (Дези обновляет гардероб ежемесячно — то, что можно носить в июне, совершенно не годится для июля; меня всегда восхищала щепетильность Коллингсов в отношении к одежде). Он выглядит хорошо, а я не очень. Я прекрасно знаю о своих запотевших очках и лишнем жире на талии.
— Эми. — Он гладит меня по щеке, а потом обнимает.
Обнимает — неточное слово. То, что делает Дези, напоминает плетение кокона точно по твоему размеру.
— Дорогая, ты не представляешь. Этот звонок! Я думал, что сойду с ума. Я думал, что потерял тебя навеки! Как я мечтал, чтобы с тобой ничего не случилось, и вдруг… этот звонок. У тебя все хорошо?
— Сейчас да, — отвечаю я. — Сейчас я чувствую себя в безопасности. Какой ужас… — И тут я разрыдалась.
На самом деле разрыдалась, чего вовсе не собиралась делать. Но слезы чудесно соответствуют текущему моменту и приносят такое облегчение, что я даже не пытаюсь сдерживаться. Я до того измотана — тщательное планирование на пределе нервов, боязнь быть пойманной, потеря денег, полная беспомощность, испытанная впервые в жизни.
Обычно после непродолжительного — не больше двух минут — плача я выгляжу довольно неплохо. Под слегка распухшим носом мокро, но зато губы стали полнее, глаза увеличились, щеки раскраснелись. Я отсчитываю, рыдая на хрустящем плече Дези: «Раз Миссисипи, два Миссисипи»… Опять эта река… И справляюсь со слезами ровно через минуту и сорок восемь секунд.
— Прости, что я не мог приехать раньше, дорогая, — говорит Дези.
— Я знаю, как плотно Жаклин наполняет твой график… — нерешительно отвечаю я.
Мамочка Дези — щекотливая тема в наших взаимоотношениях.
Он пытливо смотрит на меня:
— А ты выглядишь совершенно… по-другому. Особенно лицо. И твои бедные волосы… — Дези спохватывается: — Эми, я никогда не думал, что могу так радоваться. Расскажи, что произошло.
Я рассказываю готическую сказку о злобе и одержимости мужа, о провинциальной брутальности Среднего Запада, о босоногой беременности и животном доминировании. О насилии и таблетках, о пьянстве и побоях. Об острых носах ковбойских сапог на твоих ребрах, о страхе и предательстве, о последних словах Ника: «Я найду тебя. Сколько бы на это ни ушло времени. Ты моя».
О том, как мне пришлось удариться в бега ради спасения моей жизни и жизни будущего малыша. О том, что мне необходима помощь Дези. Ты мой спаситель! Моя история целиком удовлетворяет его стремлению защищать обиженных женщин, поскольку в ней мне досталось больше, чем им всем, вместе взятым. Когда-то давно, в общежитии, я рассказала ему об отце, который по ночам приходит в мою спальню, о себе в розовой длинной ночнушке, о том, как не отрывала взгляда от потолка, пока отец не уйдет. Я знаю, после этой лжи Дези втрескался в меня. Он фантазировал, что занимается со мной любовью нежно и умиротворенно, гладя при этом по голове. Воображал, как я тихо плачу, отдаваясь ему.
— Я никогда не смогу вернуться к прежней жизни, Дези. Ник меня убьет. Я и сейчас не чувствую себя в безопасности. Но и не хочу, чтобы он попал в тюрьму. Я просто решила спрятаться. И не ожидала, что полиция заподозрит его в убийстве.
Я устремляю томный взор на эстраду, где семидесятилетний скелет поет о любви. Сидящий неподалеку парень с прямой как палка спиной и аккуратными усиками бросает пластиковый стакан в мусорное ведро, что стоит возле нашего столика. Брик! (Это из умных словечек, что я нахваталась от Ника.) Пожалуй, едва ли я могла бы выбрать более живописное местечко.
Потом парень смотрит, склонив голову, прямо на меня, с преувеличенным недоумением. Был бы он мультяшным персонажем, почесал бы в затылке с резиновым скрипом. Почему-то мне кажется, что он похож на полицейского. Поворачиваюсь к нему спиной.
— Ник — последняя причина, из-за которой тебе стоит беспокоиться, — заявляет Дези. — Давай сюда беспокойство, теперь оно мое. — И протягивает руку в привычном жесте. Он хранитель моих забот, это у нас ритуальная игра еще с подростковых времен.
Я делаю вид, будто что-то кладу ему на ладонь, он сжимает кулак, и я в самом деле чувствую себя уверенней.
— Надеюсь, Ника ждет смерть за ту боль, которую он тебе причинил, — говорит Дези. — В любом разумном обществе такой негодяй должен быть наказан.
— Так-то оно так, но мы живем в безумном обществе — придется мне скрываться и дальше. Как ты думаешь, я совершила ужасную глупость?
Я заранее знаю ответ.
— Конечно нет, дорогая. Ты сделала то, что должна была сделать. Глупостью было бы поступить как-то иначе.
Дези ничего не спрашивает о беременности. Я предвидела, что он не станет проявлять любопытство.
— Никто, кроме нас двоих, не должен знать, — говорю я.
— Я позабочусь о тебе. Чем могу помочь?
Изображаю нерешительность, покусываю губу, отвожу взгляд, а потом заявляю прямо:
— Мне нужно немного денег на жизнь. Я даже подумывала, не устроиться ли на работу…
— О нет! Не надо! Твои фото мелькают повсюду. Во всех выпусках новостей, во всех журналах. Кто-нибудь обязательно тебя узнает. Даже с этой, — он прикасается к моим волосам, — новой спортивной стрижкой. Красивой женщине спрятаться очень трудно.
— Ты прав, к сожалению, — киваю я. — Но мне бы не хотелось, чтобы ты думал, будто я решила просто воспользоваться… Я не знаю, к кому еще обра…
Официантка — самая обычная брюнетка, изображающая из себя симпатичную брюнетку, — ставит на наш столик заказанные напитки. Отворачиваясь от нее, замечаю, что усатый молодчик продолжает следить за мной с легкой улыбкой. Я слишком беспечна. Прежняя Эми никогда бы не появилась здесь. Мой мозг одурманен запахом диетколы и собственного пота.