В стороне, будто семья мужланов, случайно попавших на праздник, теснились низколобые волосатые существа в звериных шкурах и с копьями. Косматые, с выпирающими челюстями и нависшими надбровными дугами. Судя по всему, им было отведено особое место в эволюционной цепочке. Жанна читала кое-какие статьи о развитии гоминид. Она вспомнила о семействе неандертальцев, сосуществовавших с homo sapiens sapiens, [28] прежде чем исчезнуть с лица Земли.
В глубине стояли люди. Не современные, но уже совсем не обезьяноподобные. Всклокоченные, одетые в замшевые лохмотья, как американские индейцы, они напоминали «Граждан Кале» Огюста Родена. Истощенные оборванцы. И все же страх в их стеклянных глазах сменился хитростью. Человек вступил в свои права.
Все они отражались в лакированной столешнице, словно собирались напиться из черного водоема. Жанна заметила последнюю статую, присевшую на корточки на краю пруда. Женщина, закутанная в черный мех или темные лохмотья, отсюда не разглядеть. Жанну поразили ее короткие ярко-рыжие волосы. Может, это доисторическая шаманка?
Жанна невольно отшатнулась. Статуя шевельнулась. У края стола сидела женщина в черной шали. Стриженные ежиком, как у панков, волосы словно пылали огнем. Казалось, она впала в оцепенение.
У Жанны мелькнула догадка. Начальница мастерской собственной персоной. Скульптор-виртуоз, наделявшая жизнью эти создания древних времен.
Она пришла сюда в поисках уединения. Не раздумывая, Жанна приблизилась и положила руку ей на плечо. Рыжеволосая женщина взглянула на нее и, поколебавшись, через силу улыбнулась. Потом поднялась и протянула ей руку:
— Изабелла Вьотти. Я руковожу мастерской. Вы из полиции?
— Нет. Жанна Крулевска. Следственный судья.
Зрачки собеседницы расширились от удивления.
— Но я уже разговаривала с судьей.
— Мы работаем в паре.
— Это обычная практика?
— Нет. Но это дело совершенно… необычное.
Женщина буквально рухнула на стул. Словно обмен любезностями исчерпал ее силы. Поставив локти на стол, она уронила голову на руки:
— Не понимаю… Не понимаю…
— Такое нельзя понять, — откликнулась Жанна. — Мы здесь не для того, чтобы искать объяснения. Или даже анализировать. Наша задача — найти преступника. Арестовать его. Но и когда он будет схвачен, поверьте — тайна не прояснится.
Изабелла Вьотти взглянула на нее:
— Я слышала разговоры полицейских. Это ведь не первый случай?
— Насколько нам известно, это третья жертва. За короткое время.
— Но почему? Я хочу сказать… почему именно Франческа?
Жанна придвинула стул и села напротив.
— Ее выбрали не случайно. Убийцу интересовала ваша мастерская.
— Моя мастерская?
— С самого начала все эти убийства как-то связаны с первобытной эпохой. Мотив кроется в доисторических временах. Вы видели надписи, которые убийца оставил на стенах?
— Да. Нет. Не хочу на них смотреть.
Жанна не стала настаивать. Позже она покажет ей фотографии. Она как специалист может что-то расшифровать, и… Жанна одернула себя. О чем только она думает? Это не ее расследование. Она занимается им незаконно. Даже если ей, возможно, известен убийца.
— Как вы их восстанавливаете? — продолжала она. — По костным останкам?
— По черепам. По костям. Собственно говоря, по муляжам. По копиям ископаемых костей, найденных в Африке, Европе, Азии. Из соображений безопасности оригиналы хранятся в музеях.
— От кого вы их получаете?
— От исследователей. От музейщиков.
— У вас ничего не пропадало?
— О чем вы?
— Череп, фрагменты костей? Все на месте?
— Не знаю. Надо бы проверить. Но кому они нужны?
— Я могу с тобой поговорить?
Жанна обернулась. В дверях стоял разъяренный Франсуа Тэн. Она вышла к нему в коридор. В соседнем зале криминалисты с помощью санитаров осторожно снимали тело с потолка.
— Что ты творишь? Проводишь следствие у меня за спиной?
— Нет. Просто хотела узнать…
— Я слышал. К чему эти вопросы? Теперь ты воображаешь, что убийца ворует кости?
— В «Павуа» он украл околоплодную жидкость. Что, если он каждый раз что-нибудь забирает? Какой-то трофей. И…
Тэн не слушал: он смотрел на что-то или на кого-то за спинами санитаров и скульпторов. Ну конечно, Ланглебер, судебный медик. Еще держит в руках диктофон. Значит, только что окончил осмотр. Он и дал разрешение на перевозку тела.
— Пусть только попробует завести свою шарманку… — процедил Тэн сквозь зубы.
Ланглебер подошел к ним:
— Знаете, как говорил Лакан?
— Твою мать… — прошипел Тэн.
— «Если вы поняли, вы наверняка ошибаетесь».
— Может, хватит выпендриваться? — Тэн ткнул в него пальцем.
Медэксперт примиряюще поднял руки:
— О'кей. Давайте о деле. Модус операнди все тот же. Разве что сегодня ночью месье схалтурил. Либо ему помешали, либо он по неизвестной нам причине очень спешил. Он не снял убитую с потолка. Не расчленил. Ничего не изжарил. А в остальном — все то же. Кровопускание. Укусы. Вырванные куски.
— Протокол вскрытия нужен мне к завтрашнему утру.
— Ты его получишь. Скопирую предыдущий и кое-что добавлю.
— Что добавишь? — спросила Жанна.
— Он сожрал ее глаза.
Тэн изо всех сил замотал головой.
— С меня хватит, — сказал он брезгливо. — Валим отсюда.
Попрощавшись с Ланглебером, они миновали залы с муляжами и головами. Снаружи суетились полицейские. Одни все еще натягивали заградительные ленты вокруг центрального двора. Другие следили за подъездами. Никого из гражданских не допускали в зону безопасности, но жильцы буквально прилипли к окнам.
Райшенбах подлез под ленту и двинулся им навстречу.
— Мы по уши в дерьме. Журналюги тут как тут.
— Постой, — сказал Тэн. — Как они узнали?
— Точно не от нас. Как будем выкручиваться?
— Скажи им, что послезавтра утром, в понедельник, состоится пресс-конференция. Что поделаешь. Придется все им выложить. Хотя выкладывать пока особо нечего.
Полицейский отошел. Тэн взял Жанну под руку и шепнул:
— Мотаем отсюда. Выйдем задами.
Через несколько минут они снова стояли у подъезда на улице Сивьяль.
— Я тебе звякну, когда получу все отчеты. В выходные пообедаем вместе, идет?