Внезапно одно слово на афише привлекло ее внимание. Несколько слогов на красном с золотом фоне.
– Отвезите меня в Галатасарай, – велела она шоферу.
– В лицей?
– Да, в лицей. В лицей Бейоглу.
Большая площадь в конце квартала Таксим. Банки. Флаги, международные гостиницы. Шофер остановился у тротуара пешеходной зоны.
– Вы быстрее доберетесь пешком, – объяснил он. – Идите по Истиклаль-каддеши. Через сотню метров...
– Я знаю.
Тремя минутами позже Зема подходила к высокой решетке лицея, отгораживающей от внешнего мира тенистые сады. Она вошла в ворота и попала в настоящий лес. Ели, кипарисы, восточные платаны, липы: гигантские стволы, нежная зелень листвы, тенистая прохлада... То тут, то там мелькали серые и черные пятна коры, перемежаясь с пастельно веселой нежностью верхушек молодых деревьев. Кое-где сухие синеватые кусты напоминали прозрачностью слюдяные крылья стрекоз. Казалось, что в этом парке собраны все растения Земли.
За деревьями Зема различала желтые фасады зданий, спортивные площадки и баскетбольные щиты: все это принадлежало лицею. Она стояла в отдалении под деревьями и наблюдала. Стены цвета пыльцы. Серые зацементированные дорожки. На сине-зеленых курточках учеников эмблема лицея – переплетенные буквы S и Gкрасно-золотого цвета.
Она прислушивалась к гулу голосов, этот шум звучал одинаково под любыми небесами: радость детей, отпущенных на волю. Полдень: занятия окончены.
Эти звуки для нее не просто шум, они призыв, знак воссоединения. Внезапно на нее обрушился вал воспоминаний. Задыхаясь от волнения, она села на скамейку и начала всматриваться в картины прошлого.
Ее деревня в далекой Анатолии. Высокое безжалостное небо, саманные хижины, прилепившиеся к боку горы. Полные жизни долины, заросшие высокой травой. Стада серых, как грязная бумага, овец пасутся на обрывистых склонах. Мужчины, женщины и дети, живущие на равнине, похожи на камни, растрескавшиеся от солнца и холода...
Следующая картина, чуть позже. Тренировочный лагерь на территории заброшенной климатической станции, окруженной колючей проволокой, где-то в районе Кайсери. Ежедневные тренировки и учеба. По утрам – чтение книги Альпаслана Тюркеша "Девять Светочей", заучивание националистических заветов и лозунгов, просмотр немых фильмов о турецкой истории. Часы, отданные постижению азов баллистики, стрельбе из автоматического оружия, занятия по рукопашному бою, на которых их учили владеть холодным оружием, за-тверживание принципов действия детонирующих и воспламеняющихся взрывчатых веществ (не дай бог перепутать!)...
Внезапно картинка меняется. Французский лицей. Изысканное, утонченное окружение. Возможно, здесь еще хуже. Она крестьянка. Девочка с гор, попавшая в общество детей из хороших семей. Она уже фанатичка. Ее национализм, осознание своих корней, ее идеалы плохо уживаются с левацкими взглядами выходцев из буржуазных семей, сплошь и рядом мечтающих стать европейцами...
Именно здесь, в Галатасарае, она так страстно полюбила французский, что он фактически вытеснил из ее сознания родной язык. Она все еще помнит резкое, обрывистое звучание диалекта своего детства, который постепенно уступал место в мозгу новым словам, стихам и книгам, повлиявшим на все ее мысли, рассуждения и новые идеи. Весь мир тогда стал для нее французским.
А потом наступило время путешествий. Опиум. Иранский опиум, растущий на площадках, поднимающихся уступами над голодным зевом пустыни. Поля опиумного мака в Афганистане, перемежающиеся с полями овощей и зерновых. Мысленным взором она видит зыбкие очертания безымянных границ. Ничейные пыльные пространства с колодцами шахт – прибежище жестоких контрабандистов. Она вспоминает войны. Танки, "стингеры" – и афганских повстанцев, играющих в футбол головой советского солдата.
Лаборатории. Душные бараки, забитые людьми: лица мужчин и женщин закрыты марлевыми повязками. Белая пыль, едкий дым: морфий и героин высочайшей очистки... Здесь начинается ее настоящая работа.
Внезапно перед мысленным взором ясно всплывает лицо.
До этого момента ее память функционировала однонаправленно. Лица людей каждый раз срабатывали как детонатор. Она вспомнила лицо Шиффера, и за ним последовали последние месяцы ее активной деятельности – наркотики, бегство, засада. Улыбка Азера Акарсы потянула за собой воспоминания о ячейках, о сборищах националистов, о людях, поднимающих сжатые кулаки, выкидывающих вверх сложенные в знак победы пальцы, улюлюкающих и скандирующих "Turkes basbug!". Она – Волчица.
Но сейчас, в садах Галатасарая, ход событий отматывается назад, и в каждом фрагменте воспоминаний присутствует ключевая фигура... В самом начале – пухлый мальчишка, потом – во французском лицее – увалень-подросток, позже – партнер по наркоперевозкам. Она видит тот же плотный силуэт в тайных лабораториях – человек улыбается ей.
Все эти годы он жил и рос рядом с ней. Брат по крови. Серый Волк, разделивший ее жизнь. Она собирается и видит его лицо совсем четко. Кукольные черты в обрамлении медовых кудряшек. Голубые глаза – как две бусины бирюзы среди серых камней пустыни. На поверхность сознания выныривает имя: Кюрсат Милигит.
Она встает, решив зайти в лицей. Ей необходимо подтверждение.
Зема представилась директору французской журналисткой, объяснила тему репортажа: выпускники Галатасарая, ставшие известными в Турции людьми.
Директор горделиво хмыкнул: а как же иначе?
Через несколько минут она оказалась в маленькой комнате, заставленной стеллажами с книгами. На полках – альбомы с фотографиями выпусков последних десятилетий. Имена и снимки бывших учеников, даты окончания, лучшие в каждом классе. Она без колебаний открыла альбом 1988 года, нашла свой выпускной класс. Зема не искала на фотографии свое прежнее лицо, она даже подумать об этом не могла: сделать такое означало бы нарушить табу. Нет: она искала фото Кюрсата Милигита.
Как только она обнаружила снимок, воспоминания окончательно прояснились. Друг детства. Спутник по бесконечным путешествиям. Сегодня Кюрсат – химик. Лучший в своей области. Он способен переработать любое сырье, сделать лучший морфин, произвести героин высшей очистки. У него пальцы волшебника, он лучше всех умеет обращаться с уксусным ангидридом.
Уже много лет Зема проводила все свои операции вместе с ним. Именно он для последней транспортировки перевел героин в жидкую субстанцию. Это была идея Земы: начинить целлофановые упаковки наркотиком по сто миллилитров в каждой. Килограмм героина помещался в десять емкостей, на весь груз – двести штук. Двадцать килограммов героина № 4 в жидком виде, отосланные простой бандеролью, миновали проверку рентгеновскими лучами и были получены в зоне выдачи багажа аэропорта Руасси.
Она снова взглянула на фотографию: этот крупный юноша с выпуклым молочно-белым лбом и медной шевелюрой – не просто призрак из прошлого. Сейчас ему отведена ключевая роль.