– Как все это связано с парапсихологическими лабораториями?
– В девяносто втором мне удалось поработать с печально знаменитыми гулаговскими архивами: Норильск, Колыма, Сахалин, Чукотка… Я провел перепись всех шаманов, попавших в трудовые лагеря. Работа была скучная, но легкая. В документах указывалась национальность каждого шамана и причина задержания. Тогда-то я и наткнулся на нечто невероятное.
– И что же это было?
– С конца шестидесятых многих из этих людей – якутов, ненцев, самоедов – перевели.
– Куда?
Итальянец снова взглянул на хранившего полную неподвижность желтоволосого мужчину.
– Тут становится горячо: их перевели не в другие лагеря, а в исследовательские лаборатории.
– В лаборатории?!
– Такие, как Восьмое управление Сибирского отделения Академии наук в Новосибирске. Парапсихологические лаборатории.
Диане показалось, что итальянец страшно увлечен собственным расследованием. Свет, преломляясь через стекла очков, отражался в расширенных зрачках. Он не сказал – выдохнул:
– Вы ведь понимаете, правда? Парапсихологам для их опытов нужны были люди, наделенные паранормальными способностями. В этом смысле ГУЛАГ был истинным кладом, ведь там держали многих азиатских колдунов.
– Ничто не доказывает, что шаманы были наделены хоть какой-то силой! – не поверила Диана.
– Конечно. В любом случае эти люди ни за что не выдали бы своих тайн русским ученым, но они владели техниками гипноза, транса и медитации… всем, что называется измененным состоянием сознания. Над кем же еще было проводить парапси-хологические опыты, как не над ними!
Диана почувствовала, как кровь отхлынула у нее от лица. Она думала о ТК-17 и спрашивала себя: могли ли исследователи разгадать и присвоить способности шаманов, которых изучали?
– Что вы раскопали об этих опытах? – спросила она.
– Это была крайне засекреченная область советской науки. Ни в одном прочитанном мной документе не говорилось о сколь бы то ни было серьезных результатах. Но кто знает, что происходило в лабораториях? Я бы не хотел оказаться на месте шаманов. Думаю, с ними обращались как с подопытными свинками.
Она представляла себе несчастных аборигенов, которых оторвали от родной земли, держали в страшных лагерях, а потом проводили над ними загадочные опыты. К горлу темной волной подступила дурнота.
– Могли в ТК-17 использовать цевенских шаманов?
– Откуда вы о них знаете? – удивился Джованни.
– Я наводила справки. Так могли они экспериментировать над цевенами?
– Исключено.
– Почему?
– С шестидесятых годов цевенский народ не существует как таковой.
– Что вы такое говорите?
– Правду. Это неоспоримый факт, подтвержденный монгольскими этнологами. Цевены не пережили коллективизации.
– Расскажите мне все, что знаете.
– Коллективизация во Внешней Монголии была успешной только в конце пятидесятых. В шестидесятом году съезд провозгласил, что в стране больше нет частных собственников. Всю территорию разбили на квадраты, земельные хозяйства укрупнили, потом организовали колхозы. Кочевников, превратили в оседлых крестьян. Юрты уничтожили, построив вместо них дома. Скот конфисковали и сделали колхозным. Цевены не смирились. Они предпочли забить животных собственными руками, а поскольку дело происходило зимой, люди умерли от голода. Повторяю: этот народ исчез с лица земли. Редкие выжившие приспособились к чужой культуре и вступают в брак с монголами.
Диана представила себе долины, усеянные окровавленными оленьими тушами. По сути дела цевены совершили коллективное самоубийство. Женщины и дети угасли от холода и голода. Каждый шаг путешествия приближал ее к средоточию Зла.
Изложенные Джованни факты не совпадали с имевшимися у самой Дианы сведениями. У нее были доказательства того, что цевены – и их традиции – все еще существуют. «Стражи» были реальны, и они были цевенами. Их инициировали шаманы. Значит, Джованни ошибается, но она не станет его разубеждать, а просто добавит новую тайну к сонму загадок и невозможных, немыслимых фактов и обстоятельств, которыми отмечен ее путь.
Итальянец искал телефонную розетку, чтобы проверить электронную почту. Из глубины памяти Дианы неожиданно всплыло забытое, задвинутое в дальний угол воспоминание. Когда Патрик Ланглуа привез ее домой после бойни в Сен-Жермен-ан-Лэ, он сказал: «В тот день, когда мне нужно будет пооткровенничать с вами, я воспользуюсь электронной почтой».
А что, если сыщик так и сделал, решив, что она пустилась в бега? Она указала подбородком на компьютер Джованни и спросила:
– Вы позволите мне проверить свою почту с вашего ноутбука?
Они устроились в одной из учебных монастырских аудиторий. Стены были обиты пихтовой доской, пол выложен широкими паркетинами. Слабая лампочка освещала красновато-коричневые, с золотистым отливом столы. Казалось, сам воздух пропитался усердием и сосредоточенностью монахов, которые каждый день склонялись в этой комнатке над книгами и предавались медитации.
Они подключили компьютер к единственной телефонной розетке, и Джованни как истинный джентльмен уступил Диане место перед монитором, благо использовали они одну и ту же программу поиска и соединения. Она вошла в систему, открыла свой почтовый ящик и почти сразу нашла мейл от 14 октября, подписанный Ланглуа. Послание пришло в 13.14, за полчаса до ее звонка из Ниццы. Диана не ошиблась: решив, что она скрывается, сыщик счел нужным сообщить ей о том, что раскопал.
Она щелкнула по иконке, и на экране появилось послание. У нее зашлось сердце.
Отправитель: Патрик Ланглуа
Получатель: Диана Тиберж 14 октября 1999 г.
Куда вы подевались, Диана?
Уже много часов все мои люди пытаются вас найти. Что вы спять придумали? Где бы вы ни были, что бы ни решили, вам необходимо узнать последние новости. Позвоните, как только прочтете. Вам придется довериться мне.
Диана вывела на экран продолжение:
Сегодня утром со мной связались немецкие коллеги. Они выяснили, что фон Кейн несколько раз переводил крупные суммы молодой паре из Потсдама, что в окрестностях Берлина. Жена, Рут Финстер, перенесла операцию на трубах в больнице «Шарите» в 1997 году, где и познакомилась с фон Кейном. Судя по всему, они стали любовниками.
Но это не столь важно. Главное, что эта женщина стала стерильной после операции и в сентябре усыновила маленького вьетнамского мальчика. А взяла она его из детского дома в Ханое, который щедро финансировал наш доктор.
Диане стоило невероятных усилий не закричать. Она щелкнула мышью и продолжила чтение.