Он увидел, как одобрительно кивнула ему супруга сенатора. Ей явно понравилось это выражение американского президента.

– У меня так не получается, – развел руками Кирпичников, покосившись на супругу, – я государственный человек и часто должен встречаться с людьми, которые мне изначально неприятны. Но таковы издержки нашей профессии.

– Насколько я знаю, вы по своей основной специальности строитель, а политикой начали всерьез заниматься только несколько лет назад.

– Вы хорошо информированы, – кивнул сенатор, снова взглянув на супругу, – мне нравится, что вы навели справки, прежде чем решили со мной встретиться. Это обнадеживает.

Супруга кивнула в знак согласия. Она наблюдала за Дронго, рассматривая его как любопытный экземпляр. Очевидно, деньги отца и положение мужа позволяли ей так бесцеремонно разглядывать любого, кто попадал в поле ее зрения. Сидевший перед ней незнакомец был скорее похож на бывшего спортсмена или телохранителя, чем на известного аналитика. Высокого роста, широкоплечий, с мощным торсом и длинными руками, он невольно привлекал к себе внимание. Большой лоб, высокие скулы, темные проницательные глаза все-таки выдавали в нем человека интеллектуального. Она взглянула на его руки и пальцы. «Если такой человек сильно ударит, то он может убить своего врага», – неожиданно подумала женщина и даже поежилась от удовольствия.

Арсений внес на серебряном подносе бутылку минеральной воды без газа, пустой стакан и большой стакан джина с тоником. Для женщины – какой-то коктейль. Он аккуратно расставил все на столике и вышел.

– Спасибо, – Дронго был единственным, кто поблагодарил Арсения за его усердие. Сенатор и его супруга посчитали излишним произносить какие-нибудь слова.

Кирпичников выпустил струю дыма. Еще раз взглянул на супругу и начал говорить:

– Дело в том, господин Дронго, что я уже несколько дней пытаюсь вас найти. Я наводил справки, и мне сказали, что вы лучший эксперт в этой области. И вообще лучший по всем статьям. Некоторые считают, что вы умеете читать чужие мысли. Возможно, и так. Но мы нуждаемся в вашей помощи. Деньги для нашей семьи не проблема. Только назовите сумму, которая вас устроит. Нам нужна ваша помощь.

Дронго обратил внимание, что сенатор говорит во множественном числе – «мы». Супруга Кирпичникова продолжала разглядывать «любопытный экспонат», сидевший перед ней.

– Вы пока не сказали, что именно я должен сделать, – напомнил Дронго.

– Я думаю, что вы уже знаете, – сенатор заерзал в тяжелом кресле, и оно жалобно скрипнуло.

– В начале августа погиб младший брат моей супруги, – продолжал Николай Данилович, – он умер неожиданно, в больнице, куда мы его привезли. Врачи считали, что у него была язва, но мы точно знали, что он никогда язвой не болел. И вообще был здоровым человеком. Можете себе представить состояние его отца, состояние Натальи, мои переживания.

Он нахмурился. Потушил свою сигару:

– Разумеется, мы не стали делать вскрытие, чтобы не травмировать Аристарха Павловича. Он и так очень тяжело переживает смерть сына.

Сенатор тяжело вздохнул. Наталья резким движением руки потушила сигарету и неожиданно вмешалась в разговор:

– Вы должны понять наше состояние. В тот момент мы просто не понимали, что происходит, – сказала она резким, глуховатым голосом. – Нам казалось, что весь мир перевернулся. Мой отец до сих пор не пришел в себя.

– Да, – кивнул Кирпичников, – ему очень тяжело.

– Понимаю, – сказал Дронго, – и сочувствую вашему горю.

Кирпичников протянул руку, взял свой стакан и сделал несколько больших глотков. Затем вернул стакан на столик. Покосился на жену, очевидно, ожидая, что она захочет еще что-нибудь добавить. Но она молчала. Тогда он продолжил:

– Врачи выдали нам заключение, но нам было просто не до этого. Вы же знаете, как это бывает. Нужно было обговорить массу неприятных деталей, купить место на кладбище, провести похороны, поминки. В общем, все, как полагается. Уже позже, через несколько дней, мы стали изучать это «заключение». И сразу в него не поверили. Я показывал это заключение нескольким опытным врачам, и все говорили по-разному. Мы не знали, как нам быть, пока Наталья не решила сделать эксгумацию, так это называется… эксгумацию трупа.

Дронго подумал, что, несмотря на все громкие титулы Кирпичникова, движущим началом в их семье была супруга сенатора. В ней чувствовалась сила, свойственная решительным женщинам.

Сенатор снова взглянул на жену. Но она молча отвернулась. Ей, очевидно, пришлось пережить серьезное испытание.

– Мы провели эксгумацию, – повторил Кирпичников, – и ничего не сказали моему тестю. Сделали все тайком от него. Но нам нужно было знать правду…

Он замолчал. Затем протянул руку, достал вторую сигару. Обрезал ее, но не стал закуривать, а положил рядом с собой. Провел рукой по лицу, словно пытаясь отогнать неприятные воспоминания.

– Узнали? – наконец спросил Дронго.

– Да, – прохрипел Кирпичников, – его убили. Отравили. В этом нет никаких сомнений. Эксперты-патологоанатомы пришли к единодушному мнению. Его отравили. И поэтому я решил найти вас. Теперь вы понимаете, почему мы искали вас так настойчиво?

Глава 2

Дронго молчал. Можно было предположить, что ему поведают нечто подобное. Кирпичников закурил вторую сигару.

– На этот раз мы все точно проверили. Анализы отправили даже в Санкт-Петербург. Но эксперты настаивают, что ни о какой ошибке не может идти и речи. Он погиб, и это был яд, который они нашли в его уже разложившемся теле.

Наталья нахмурилась. Она хотела достать вторую сигарету, но не стала этого делать. А лишь положила пачку на стол. И снова вмешалась в разговор:

– Его убили, – резко и беспощадно произнесла она, – в этом нет никаких сомнений. И я хочу знать, кто это сделал. Меня не интересует, какими методами вы добиваетесь своих результатов. Если вам нужен миллион, мы дадим вам миллион. Если нужно два миллиона, мы дадим два. Но я должна знать, кто это сделал. И почему. Я ничего не говорила своему отцу, но уверена, что и он испытывает подобные чувства. Мой отец достаточно умный человек и понимает, что Егор не мог умереть просто так. Молодой человек возвращается домой с вечеринки и неожиданно попадает в больницу. А потом вдруг умирает. Понятно, что ничего так просто не бывает. Отец и муж подняли на ноги всю больницу, и врачи просто от страха выдали такое идиотское заключение.

Кирпичников слушал жену, и Дронго наблюдал за сенатором. Тот сидел достаточно спокойно, но было заметно, что словоохотливость супруги несколько нервировала Николая Даниловича. Но он предпочитал молчать и не делать жене замечаний в присутствии гостя.

– Я вас понимаю, – осторожно сказал Дронго, – но учтите, что это не простое расследование. После смерти вашего брата прошло довольно много времени. Люди не всегда помнят детали вчерашнего вечера, а тем более им трудно вспомнить события, которые произошли месяц назад. Вы должны отчетливо представлять, насколько мне будет сложно, если даже я попытаюсь взяться за это дело.