– Как съездили? – спросил Николай Данилович. – Все в порядке?
– Все хорошо. Спасибо вам за помощь. Но нам нужна еще одна ваша рекомендация.
– Я уже понял, что буду работать вашим негласным помощником, – рассмеялся Кирпичников. – Говорите, чем я могу вам еще посодействовать?
– Мы должны встретиться с Анваром Махметовым, вашим коллегой по Совету Федерации.
Кирпичников молчал.
– Алло, вы меня слышите? – спросил Дронго.
– Слышу, – глухо ответил Николай Данилович, – но не понимаю, зачем вам это нужно. Мы стараемся не говорить с ним на эту тему. Он и так еле здоровается со мной при встречах, а ведь раньше мы тесно общались. Как вы сможете с ним беседовать?
– Нам нужно с ним встретиться, – упрямо повторил Дронго, – я думаю, что мы сумеем с ним поговорить.
– Не знаю, не знаю. Я в данном случае пас. Ничем не могу вам помочь. Ничем. Извините. Это как раз тот случай, когда я не хотел бы вмешиваться. И, пожалуйста, не говорите на эту тему с Натальей Аристарховной. Она может не совсем правильно понять ситуацию. Она способна сама вмешаться и позвонить господину Махметову. А это было бы не совсем красиво…
– Мы проводим расследование по вашей просьбе, – напомнил Дронго.
– Я это всегда помню. Но, видимо, есть пределы всякого расследования. Если у вас нет конкретных подозреваемых, то даже после разговора с моим коллегой их у вас не прибавится. А такой разговор неизбежно вызовет большой скандал. Зачем нам всем это нужно? Уже не говоря о том, что вам никто не позволит обвинить члена Совета Федерации в подобном преступлении без убедительных доказательств. Когда мы встречались с вами в Милане, я вас предупреждал, что это очень щекотливое и нелегкое поручение. И очень деликатное, учитывая обстоятельства смерти моего родственника. Поэтому вы должны меня понять. Я не могу ему звонить. Это было бы неправильно. Мы делаем вид, что ничего не знаем о ситуации с нашим коллегой, стараемся не обращать внимания на грязные слухи, появившиеся в газетах. А тут еще я должен ему звонить…
– Вы же прекрасно знаете, что это не слухи. Она пыталась его спасти, привезла его в больницу.
– Тем более не стоит на эту тему говорить. И вообще не будем обсуждать эту тему по мобильному телефону. Сейчас легко прослушать любой разговор. Извините меня. До свидания. И не говорите Наталье Аристарховне о нашей сегодняшней беседе.
– Трус, – убежденно сказал Дронго, – рохля и трус.
– Отказал? – понял Вейдеманис.
– Конечно, отказал. Значит, нужно самим пробовать пробиться к этому сенатору.
– Каким образом? Поедешь в Совет Федерации? Тебя туда не пустят. И Махметов не захочет с тобой разговаривать.
– Захочет, – уверенно ответил Дронго. – Леонид, найди мне телефон Совета Федерации и выясни, как можно позвонить в приемную. Хотя нет, подожди. Я лучше снова наберу номер Кирпичникова. За него всегда отвечает Арсений. Он нам и поможет.
Дронго набрал номер и услышал уже знакомый голос.
– Арсений, мне нужен телефон приемной Анвара Махметова, – попросил Дронго.
– Может, вам нужен его прямой мобильный? – спросил догадливый помощник.
– Вы все понимаете без слов, – восхитился Дронго, – если вы дадите мне его телефон, я буду вам очень благодарен.
– Конечно, – Арсений продиктовал номер телефона и, не удержавшись, спросил: – Все-таки это он организовал убийство Егора? Вы тоже так думаете?
– Не читайте много детективов, – посоветовал Дронго, – иначе начнете подозревать всех сенаторов. А при вашей работе это вредно. Спасибо за помощь.
Он взглянул на Вейдеманиса, словно спрашивая, стоит ли ему делать этот звонок. Эдгар пожал плечами. Дронго набрал номер. Один гудок, второй, третий. Некоторые политики не отвечают на звонки, если видят незнакомый номер. Но Махметов ответил.
– Я вас слушаю, – сердито сказал он, – кто это говорит?
– Извините, что я вас беспокою, господин Махметов, – быстро сказал Дронго, – но я эксперт по вопросам преступности. И мне нужно срочно с вами увидеться.
– Позвоните в мой секретариат и запишитесь на прием, – предложил Махметов, – кто вам дал номер моего телефона?
– Вы меня не поняли, – больше всего Дронго боялся, что его собеседник не захочет продолжать разговор и отключится. – Дело в том, что я провожу расследование по факту убийства Егора Богдановского.
Сенатор молчал. Дронго замер. Сейчас был самый трудный «момент истины». Если он положит трубку, то потом не станет разговаривать вообще. Но сенатор молчал, очевидно, размышляя.
– Разве его убили? – наконец спросил Махметов. – Я полагал, что он умер сам. Так было написано во всех газетах.
– Вы же знаете, что нельзя верить газетам. Его убили…
– Как это произошло? Подождите, я не понимаю, почему вы звоните именно ко мне. Кто его мог убить?
– Нам нужно увидеться и переговорить.
Опять долгое молчание.
– Кто у вас главный подозреваемый? – неожиданно спросил Махметов. – Это она?
Дронго понял, что он спрашивает про свою супругу.
– Нет, – ответил он, – но это было убийство. Экспертиза, проведенная повторно, подтвердила, что Егора Богдановского убили.
– Ясно. Когда вы хотите ко мне приехать?
– Прямо сейчас. Я смогу быть у вас примерно через час.
– Хорошо. Я буду вас ждать. Скажите, как ваша фамилия, и я оставлю вам пропуск.
– Меня обычно называют Дронго.
– Вы шутите? Я спрашиваю вашу фамилию?
Дронго назвал. Махметов записал и сразу отключился.
– Давайте в центр города, – предложил Дронго, – кажется, нам нужно доиграть еще один акт нашей драмы.
Когда он поднялся в приемную сенатора, его уже ждали. Молодой человек лет двадцати пяти предупредительно открыл дверь, впуская его в кабинет. Махметов встретил Дронго мрачным взглядом. Он был выше среднего роста, достаточно подтянутый для своего возраста. Одутловатые щеки, большой нос «картошкой», очевидно, в молодости он занимался боксом или борьбой. У него были черные глаза, резкие морщины пересекали его лицо, особенно выделялись глубокие носогубные складки. Тонкие губы и волевой подбородок. Сенатор испытующе смотрел на гостя. Затем предложил ему садиться и сам уселся напротив, за длинным столом.
– Вы хотели, чтобы я вас принял, – начал Махметов, – и теперь я готов вас выслушать. Зачем вы пришли? Что вам нужно?
– У меня есть несколько вопросов, которые я хотел бы с вами обсудить.