— Есть люди, которых я хочу... убрать,— произнес служащий.— Мне нужно, чтобы вы убили для меня следующих господ...
Томас Крибб открыл глаза.
Из-за нелепого хода жизни память его действовала не так, как у нас. Похоже, он вспоминал то, что должно случиться с ним, а не то, что уже произошло. Если, конечно, вы способны этому поверить.
Когда уродец открыл глаза и увидел, где находится, он все равно не понял, как сюда попал. Это самое «сюда» оказалось совершенно ему незнакомо. Мрачная комната, сырая и душная, с облезлыми, вспухшими от сырости обоями.
— Эй? — позвал он, не слишком надеясь на ответ.— Есть тут кто-нибудь?
Ничего не произошло. Чувствуя себя полным идиотом, Крибб замолчал.
Отупевший от боли, холода и трясучей дороги, он только сейчас заметил, что сидит в кресле, каким-то образом сохраняя вертикальное положение. Уродец шевельнул ногой.
Бесполезно. Оказывается, Томаса просто-напросто крепко привязали. Примотанные к подлокотникам руки онемели и почти не чувствовали веревки, глубоко врезавшейся в запястья. Его явно кто-то похитил, однако, как ни странно, он не испытывал по этому поводу ни малейшего удивления. В конце концов, разве за свою долгую-предолгую жизнь Крибб не успел нажить себе несчетное множество врагов? Голова закружилась, и тело словно сделалось невесомым. Казалось, его вырвали из жизни и теперь он взирал на нее со стороны.
Откуда-то снизу нахлынул громовой раскат, отозвавшийся болью в ушах. Поезд? Может, и так, а может, и нет.
Потом Крибб уловил чужое присутствие. Рядом во мраке чиркнула спичка, вспыхнул фитилек лампы, и ему наконец представилась возможность оценить зловещую огромность своей тюрьмы. Лучше бы он оставался в темноте.
Женское лицо, знакомое, но в то же время бездумно-стандартное, повисло перед ним во мраке.
— Мистер Крибб,— произнесла маска.— Добро пожаловать в Летнюю Страну.
Пленник попытался измыслить какую-нибудь горделивую реплику, однако сумел лишь пробормотать:
— Чего вам надо?
— Мы хотим вам помочь,— нараспев произнесла она.— Мы хотим показать вам Любовь.
Крибб вспомнил.
— Вы Шарлотта Мун!
На лице возникла сладостная ангелоподобная улыбка.
— Мое имя — Любовь.
И тут он услышал собственный крик. Первый из его воплей в этой невероятно долгой ночи.
Буна и Хокера, их еще называли Старостами, в городе издавна боялись хуже самой смерти. Безжалостные, неумолимые, они становились вестниками гибели и разрушения для каждого, кто имел глупость оказаться на их дороге. Никому не удалось еще пережить ярость Старост. Даже преступники, самые страшные, жестокие и извращенные городские рецидивисты, и те тряслись от ужаса, едва заслышав имена Буна и Хокера.
Должен заметить, их жуткая слава отнюдь не ограничивалась одним Лондоном. Баба Абу, страшный бомбейский наемный убийца прошлого века, при одном упоминании о них со страху выблевал весь свой завтрак.
Вот с этой-то живой легендой и встретился во дворе мужской школы Гэммидж мистер Скимпол. Да, что и говорить, их внешний вид мог кому-то показаться довольно комичным. Наш альбинос, например, прилагал огромные усилия, чтобы сохранять внешнее спокойствие. Вот только отнюдь не смех был готов вырваться из его груди. Странная пара распространяла вокруг себя дикий ужас. Что-то невыразимо чужеродное присутствовало в образе школ яров-джентльменов. Словно они лишь наполовину существовали в материальном мире, вечно отделенные от реальности парой дюймов.
Бун улыбнулся Скимполу — прямо как фермер индюку за неделю до Рождества.
— Убить, сэр? Ничего себе. Вот веселуха! Хокер фыркнул.
— Круто.
За всю свою долгую и весьма успешную карьеру Старосты иногда встречали мужчин и женщин, решивших посмеяться над их манерой разговора, над школьным сленгом, над их характерным идиолектом. Как вы, наверное, уже поняли, в дальнейшем упомянутые личности избавились от столь вредной привычки. Ну, может, еще малость обмочились. Может, пискнули. Несомненно, пару раз моргнули. Но смеяться? Да никогда в жизни.
Мистер Скимпол не испытывал желания отпускать шутки. Его одежда промокла от пота, а части тела, покрытые сыпью и язвами, немилосердно чесались.
— Поймите,— взмолился он.— Промедление смерти подобно. Мне нужно, чтобы вы убили двух человек.
— Они плохие ребята, да?
— Ничего хорошего не сделали?
— Хамы?
— Говнюки?
— Скоты?
— Назовите имена, сэр. Давайте.
— Имейте в виду, я делаю это не из чувства мести,— осторожно заметил Скимпол.— Только для того, чтобы защитить свою работу.
— Полностью понимаем, сэр!
— Дальше можете и не говорить!
— Хорошо же. — Скимпол болезненно закашлялся, а Хокер с Буном сочувственно зацокали языками.— Директорат в опасности. По нашему следу пустили убийцу. Он — бывший агент Охранки. Мастер своего дела. И единственное, что нам о нем известно,— его кличка.
— Так назовите нам ее, сэр, скорее!
— Не держите кота в мешке.
— Откройте тайну! Скимпол громко сглотнул.
— Мангуст.
Хокер громко свистнул.
— У-у-у-у!
— Вы хотите, чтобы мы с ним разобрались, сэр? — спросил Бун.
— Отлупить его как следует? Альбинос слабо кивнул.
— Шли бы вы домой, сэр.
— Залезайте в кроватку, грелочку под бок и горячий ромовый пунш внутрь!
— Подождите,— поднял руку Скимпол.— Есть еще один.
— Ну-ну. И кровожадный же вы тип!
— У Директората есть враг в Уайтхолле.
— Эти политики все такие продажные гады!
— У них в глазах такой мерзкий блеск.
— Никогда не доверяйте им, сэр. Никогда.
— Его зовут Морис Тротмен. Он из министерства... Он хочет...— Скимпол шмыгнул носом.— Он хочет закрыть нас.
— Ох ты! — сочувственно вытаращился Хокер.— Вы чертовски злы на этого парня, да?
— Вы поругались, да, сэр? — спросил Бун.
— Подрались, да?
— Вы можете это сделать? — выдохнул Скимпол.— Можете убить их?
— Да провалиться мне, если не смогу! — воскликнул Бун.— А ты, Хокер?
— Точняк, старина. Честно говоря, у меня аж руки чешутся.
— Сэр, вы выбрали нужных парней! Лучше нас в шестом никого нет!
— Тут с Буном никто не сравнится, уж поверьте мне, он настоящий бойцовый петух, когда припечет!
— Сколько я вам должен? — спросил Скимпол.