— Американского индейца убили! Совсем убили! Прямо между глаз пуля попала! При нём нашли какую-то длинную чёрную трубу! — завопил на всю pulperia парнишка. — И ботаника немецкого шлёпнули! Прямо в сердце!
— Кто это такой — американский индеец? — заинтересованно спросил Ник. — И что это за немецкий ботаник такой?
Зорго обеспокоенно нахмурился:
— Обычный индеец, только североамериканский, из племени сиу, год назад нарисовался. Ни в чём плохом не был замечен, совершенно безобидный, сидел себе на паперти да милостыню просил. И ботаник этот абсолютно мирным был, с месяц назад приплыл на обычном фруктовом пароходе. Бабочек всяких ловил, жуков разных. За что их пристрелили? Ума не приложу! Никогда у нас такого не было. Убивали, конечно, не без этого. Но чтобы так, среди белого дня? На центральной площади?
На Айну это происшествие, похоже, никакого впечатления не произвело.
Она щедро плеснула в свой бокал (из которого раньше пила апельсиновое вино) рома из тёмно-синей бутылки капитана, не поморщившись, выпила двумя глотками, потрясла головой, словно отгоняя в сторону всякие глупые переживания и сантименты, вкрадчиво поинтересовалась:
— Вы считаете, сеньор Зорго, что мы не сможем выручить Алекса? Вы на это намекаете?
— Ну что вы! — рыжебородый возмутился не на шутку. — Я такого не говорил, да и говорить не мог! Просто я вам пытался объяснить, что до Индейского Нагорья нам не добраться. А Алекса мы вытащим, рано или поздно! С караваном оружия встанем у самой кромки Сизых болот, у Красного Камня. Там место оживлённое, что-то вроде капища индейского, туда и чиго наведываются регулярно. Кто-нибудь из них и на Индейское Нагорье сообщит, что мы ждём у Камня. Через два-три месяца туда и сеньора Алекса обязательно доставят, вот тогда и произведём честный обмен!
— С этим понятно, — спокойно заверила капитана Айна. — Но нам обязательно нужно и в пещеру попасть! Вы что же, забыли, какие важные документы там хранятся? Планы по проведению мировой революции — это вам не пирожное с жирным заварным кремом!
Капитан погрустнел и надолго задумался, прервав затянувшееся молчание только минут через десять:
— Только индейцы чиго по тем болотам разгуливают — словно по проспекту, мощенному плоскими булыжниками. Да не жалуют чиго всех других людей, даже индейцев других племён, правда, за редким исключением. Вон, посмотрите — Джедди идёт, ну тот, который разыграл эту замечательную штуку с чёрными котятами. Присмотритесь к нему внимательно, он-то точно имеет отношение к Индейскому Нагорью, клянусь честью!
Ник посмотрел в указанную сторону. Там, пересекая круглую площадь, шёл мальчишка лет двенадцати, но не совсем обычный мальчишка.
На его непропорционально крупной голове курчавились густые чёрные волосы, из-под которых торчали необычные уши: большие, круглые, странного лимонного цвета, густо покрытые бурой шёрсткой.
И фигура была какой-то неуклюжей, и походка странной — так медведи-панды ковыляют на задних лапах. На груди у парнишки висел тяжёлый, похоже — золотой медальон, а на плече сидел огромный бурый кот (или кошка), почти подметая длиннющим пушистым хвостом каменную мостовую.
— Да, очень странная парочка, — неуверенно протянул Банкин.
Навстречу мальчишке вышла женщина средних лет: высокая, статная, красивая, одетая в элегантное длинное платье, украшенное, в соответствии с нынешней карибской модой, многочисленными кружевами, оборками и рюшечками. Женщина погладила кота (или кошку), поцеловала мальчишку в щёку, взяла за руку. Дальше они уже вместе пошли, не торопясь и о чём-то оживлённо переговариваясь.
А Зорго спокойно продолжил:
— Что хотите, то и думайте обо мне. Но соваться в Сизые болота без опытного проводника — верное самоубийство!
Замолчал капитан, ещё одну чарку выпил, очевидно, чтобы голова лучше соображала.
После непродолжительного молчания Ник поинтересовался:
— И где же нам достать такого проводника?
— Где достать? — криво усмехнулся Зорго. — По Сизым Болотам никто из наших никогда не ходил, в смысле — из тех, кто жив на сегодняшний момент. Вам с этим Джедди надо поговорить, к нему чиго почему-то относятся с большим уважением. Да и к его матери приёмной — сеньоре Саре Монтелеон. Это семейство всегда имело над чиго какую-то мистическую власть. Сейчас сеньора Сара — единственная Монтелеон, остальные все погибли безвременно. Давайте, я вас сведу с ними, а? Может, и согласятся…
Капитан закурил коричневую сигару и крепко задумался, пуская в потолок идеально круглые кольца дыма.
— Расскажите, пожалуйста, нам про этого Джедди, да и про кошку, — негромко попросила Айна.
Зорго задумчиво потёр переносицу:
— Что касается мальчика… Про появление Джедди в Сан-Анхелино мне рассказал один знакомый капитан, по прозванию Толстый Сид, он лично был свидетелем того, вот слушайте.
Джедди подбросили к порогу дома семейства Монтелеон лет двенадцать тому назад, через год после того, как муж сеньоры Сары, дон Мануэль, погиб в неравной перестрелке с бандой мексиканских ковбоев.
За окнами царила чёрная-чёрная ночь, самая чёрная из всех ночей, какие доводилось видеть капитану Сиду в своей долгой жизни.
Бушевала гроза — бешеная и страшная, наполненная под самую завязку миллионами молний и воем сумасшедшего ветра, дувшего с дальних гор.
В дверь постучали, и, одновременно с этим, где-то совсем рядом раздался странный долгий звук — то ли зов охотничьего рога, то ли плач трубы искусного джазового музыканта.
Зарядив на всякий случай старинное фамильное ружьё крупной картечью и предварительно взведя оба тугих курка, отважная Сара Монтелеон резко распахнула дверь.
Сверкнула яркая молния, и в её свете перед глазами храброй сеньоры предстала странная картина: около каменных ступеней крыльца стояла кованая колыбель непонятного чёрного металла изысканной тонкой работы. Почему-то с первого взгляда было понятно, что вещь эта старинная, а вернее, очень и очень древняя.
В колыбели лежало нечто, завёрнутое в серую, дурно пахнущую шкуру непонятного зверя, и жалобно стонало-всхлипывало.
Когда чуть позже, уже в столовой, сеньора Сара осторожно развернула мокрую шкуру, капитан Большой Сид — опытный карибский шкипер, старый бесстрашный морской бродяга, повидавший всего и всякого, гостивший в ту пору на берегу по причине пулевого ранения в правое плечо — испуганно подпрыгнул, ударился головой о низкую потолочную балку и отчаянно заикал. К слову сказать, окончательно пришёл в себя капитан не раньше, чем через час, употребив для этого адекватное количество универсального лекарства моряков всех стран и народов, а именно — пинты две-три чёрного ямайского рома…
Я давно уже заметил, что порой даже самые бесстрашные герои могут испытывать чувство страха, — и именно безмерное удивление тому виной.
А тут было чему удивляться: на серо-серебристой мохнатой «пелёнке» лежал младенец мужского пола, что было установлено сразу и однозначно, обладатель крохотного, морщинистого, но достаточно упитанного тельца с ярко-оранжевой кожей, равномерно покрытой тёмно-русой шёрсткой, включая ступни кривых шестипалых ножек и ладони коротких, но все же, хвала Создателю, пятипалых ручонок. У мальца было абсолютно гладкое круглое личико с широким улыбающимся ротиком, полным жёлтых острых зубов (ну, никак не «зубиков»), огромные, вполне разумные, если не сказать большего, тёмно-фиолетовые глаза, и главное: совершенно круглые, непропорционально большие, в нашем обычном понимании, жёлто-лимонные уши.