– Потому, что вся эта затея дурно пахнет. Разгерметизация сразу всего поселка – это же невозможно. Нужна целая цепь аварий, чтоб такое случилось.
– И все же такие аварии случаются. Знаю по опыту. Они, собственно, моя специальность, – сказал Лео.
– Точно, точно, – пробурчал Минченко, закрывая глаза. – И этот паразит Ван Атта представил вас как своего любимого инженера! Откровенно говоря, я долго считал, что вы его… гм, – он немного смутился, – что вы его помощник. И эта авария так подозрительно похожа на дело рук Ван Атты – сейчас она ему очень удобна. Зная его, я сразу подумал об этом.
– Спасибо, – буркнул Лео.
– Я знал Ван Атту, а вас – нет, – Минченко подумал и добавил тише. – Я и до сих пор не знаю. Вы-то сами поняли, что вы делаете?
– А разве это не видно?
– Нет, наверное, до конца не поняли. О, конечно, вы можете продержаться в поселке, отрезанные от Родэо, несколько месяцев, может быть, даже лет, отбивая атаки. Ну, а потом? Здесь общественное мнение отсутствует, никто не придет вас спасать, никто за вас не заступится. Вы попались, Граф. Вы не предусмотрели никакой возможности получить помощь.
– А мы не просим помощи. Квадди сами будут спасать себя.
– Как? – В голосе Минченко звучала насмешка, хотя в глазах мелькнул живой интерес.
– Поселок совершит прыжок в гиперпространство. И потом продолжит движение.
– Ого…
Даже Минченко на время замолчал.
Лео порылся в своем рабочем комбинезоне и достал нужный инструмент. Он направил дуло лазерного сварочного пистолета прямо в живот Минченко. Такое он не мог поручить никому.
– А вы, – сказал он жестко, – отправитесь на станцию Пересадки ко всем остальным. Пошли!
Минченко и глазом не моргнул, а лишь усмехнулся с очень довольным видом:
– Не делайте глупостей, Граф. Я знаю, они перехитрили этого дурака Кэрри, так что среди квадди сейчас не меньше пятнадцати беременных. Не считая незарегистрированных. Количество экспериментирующих в этой области явно увеличивается. Это видно по тому, что презервативов в незапертом ящике у меня в кабинете становится все меньше и меньше.
Кара виновато вздрогнула, и Минченко добавил, обращаясь к ней:
– Ты думаешь, зачем я показал их тебе, дорогая?
– Будь что будет, Граф, – он упрямо взглянул на Лео, – но если вы меня выкинете, что вы будете делать, когда одна из них начнет рожать в случае с предлежанием плаценты? Или с последующим выпадением матки? Или с любым другим осложнением, требующим более квалифицированной медицинской помощи, чем перевязка?
– Да… Но…
Лео был ошеломлен. Он не знал, что такое предлежание, но почему-то ему казалось, что это нечто более серьезное, чем заусенцы или насморк. Но точное объяснение термина не облегчит зловещего беспокойства, которое он вызывал. Может такое случиться, учитывая изменения в анатомии квадди? Выбора нет. Остаться здесь означает смерть для каждого квадди. Уйти – шанс, хотя и не гарантированный, остаться в живых.
– Вы нуждаетесь во мне, – настаивал Минченко.
– А вы… а вам… – язык Лео заплетался.
– Я вам нужен. Вы не можете выбросить меня. – Минченко с презрением глянул на лазерный пистолет.
– Хорошо, но я же, – Лео запнулся, – я не хочу похищать вас.
– А кто вас просит об этом?
– Вы, очевидно… – он прочистил горло. – Мне кажется, вы не все понимаете. Мы уходим с поселком и не вернемся никогда! Мы улетим как можно дальше за пределы обитаемого мира. У нас билет в один конец.
– Очень рад это слышать. Сначала я думал, что вы затеяли какую-то глупость.
Чувства Лео смешались, в них было и подозрение, и ревность, и что-то еще. И вдруг его захлестнуло нетерпеливое ожидание – какое было бы счастье разделить с кем-нибудь ответственность, не быть одиноким…
– Вы уверены?
– Это же мои квадди! – Минченко развел руки, сжал их. – Дэрила Кая и мои. Вы и наполовину не представляете, какую работу мы проделали. Хорошую работу – мы получили этих людей. Они прекрасно адаптированы к окружающей их среде. Здесь они во всем имеют преимущество перед нами. Тридцать пять лет работы! Разве я могу допустить, чтобы кто-то совершенно чужой повлек их через галактики к Бог знает какой судьбе? Кроме того, компания собирается отправить меня на пенсию в следующем году.
– Но вы потеряете вашу пенсию. Может быть, вашу свободу, возможно – вашу жизнь.
Минченко фыркнул:
– Мне немного осталось.
«Нельзя, – подумал Лео. – Этот ученый-биолог прожил большую жизнь. Более трех четвертей столетия копил знания. Если он погибнет, погаснет целый мир бесценного опыта. Или же…»
– А вы могли бы обучить своему искусству квадди?
Минченко провел рукой по своим седым волосам:
– Бесполезно доказывать, что это именно то, чего не можете сделать вы.
Лео оглянулся на беспокойно топчущихся квадди, слушающих, как двуногие снова решают их судьбу. Это же несправедливо…
Слова вырвались у него, прежде чем успел сообразить, что говорит:
– Ребята, что вы думаете об этом?
Квадди отвечали наперебой. В голосах слышались горячее одобрение, радость, облегчение. Авторитет доктора Минченко будет значить очень много в их путешествии в неведомое.
Неожиданно Лео вспомнил о том, как мир стал сразу чужим и неприветливым в тот день, когда умер отец. «Потому что мы здесь взрослые, автоматически не означает, что можем спасти и сохранить вас…» Впрочем, такое открытие каждый квадди сделает в свое время сам. Он глубоко вздохнул:
– Хорошо…
Как может человек почувствовать себя сразу на сто килограммов легче, если он вообще ничего не весит? Предлежание плаценты, боже!
Но Минченко вовсе не стал тут же немедленно благодарить его.
– Есть еще одно дело.
Он изобразил смиренную улыбку, которая так нелепо выглядела на его энергичном лице. «Чего же еще ему надо?» – с подозрением подумал Лео.
– Какое?
– Мадам Минченко.
– Кто?
– Моя жена. Я хочу быть с ней.
– Я не знал… что вы женаты? Где она?
– Внизу. На Родэо.
– Вот черт…
Лео захотелось изо всех сил дернуть себя за волосы; он с трудом сдержался.
– Тони тоже внизу, – напомнил стоявший рядом Прамод.
– Я знаю, знаю. И я обещал Клэр… Только как это сделать…
Минченко ожидал с видом отнюдь не просителя, но его глаза были полны немой мольбы, что растрогало Лео.
– Мы постараемся. Мы постараемся. Это все, что я могу обещать.