— Ассалам алейкум, Али. Как тебе в квартире, освоился?
Али проглотил слюну и несколько раз откашлялся. Он уже давно ни с кем не разговаривал.
— Да, все хорошо, — ответил он сиплым голосом.
Он снова сглотнул. Только бы они не заметили, что он солгал. Они ни в коем случае не должны подумать, что он неблагодарный наглец. Самое ужасное, что может с ним произойти, — это депортация. Тогда он с семьей останется ни с чем.
Мужчина и женщина прошли в квартиру, Али последовал за ними. Они сели в гостиной. Женщина выложила на стол несколько нераспечатанных пачек сигарет и кивнула Али. Он изобразил благодарную улыбку. Он не курил всю ночь, и это его совсем доконало.
— Спасибо, — прошептал он по-арабски, — спасибо.
Светловолосый человек что-то сказал женщине, и она рассмеялась.
— Мы надеемся, ты не подумал, будто мы бросили тебя, — придав лицу озабоченное выражение, начал мужчина, усевшись на диван. — Мы были вынуждены выждать несколько дней между нашими встречами, ты ведь понимаешь.
Так как Али не ответил сразу, мужчина добавил:
— В том числе и для твоей же безопасности.
Али затянулся сигаретой и тут же ощутил успокаивающее действие никотина.
— Ничего страшного, — поспешно ответил он и снова поднес сигарету к губам. — У меня тут все в порядке.
Человек кивнул, явно довольный. Женщина взяла портфель, который принесла с собой, положила на колени, легонько щелкнув замочком, открыла.
— Мы пришли обсудить последний платеж в счет твоего устройства здесь в Швеции, — властно произнес мужчина. — Чтобы ты смог получить вид на жительство и перевезти сюда свою семью, начать все сначала. И тогда вы сможете получить жилье, выучить шведский и найти работу.
Али радостно кивнул. Этого он ждал с того момента, как вышел из самолета.
Женщина протянула ему пластиковый конверт с бумагами.
— Вот таунхаус в Эншеде, мы присмотрели его для тебя и твоей семьи, — ободряюще сказал мужчина и протянул Али бумаги. — Мы подумали, что тебе будет интересно взглянуть на него.
На фотографии был изображен белого цвета скромный домик с изумительно зеленым газоном перед входом, стоявший в череде пристроенных друг к дружке других домов. На окнах висели шторы. Али не мог сдержать улыбку. Его семья наверняка будет счастлива тут жить!
— Нравится?
Али кивнул. Мужчина хорошо говорил по-арабски, лучше, чем многие другие иностранцы, которых Али встречал с того дня, как в Ираке началась война. Удастся ли ему когда-нибудь так же хорошо заговорить по-шведски? В груди сделалось тепло от надежды. Потерять все рискует лишь тот, кто сам не пробует спастись.
Женщина потянулась за папкой, и Али поспешил отдать ее.
— Что вы хотите, чтобы я сделал? — спросил он, заерзав в кресле.
Глаза резало от усталости, желудок разболелся от голода.
Мужчина снова улыбнулся своей ласковой улыбкой.
— Что именно тебе успели рассказать в Ираке?
Али вздохнул:
— Немного. Только что у вас другая система оплаты, чем у нас. Что требуется меньше денег, а остальное оплачивается…
Он искал верное слово.
— …услугами.
Мужчина улыбался еще шире.
— Совершенно верно, — сказал он одобрительным тоном, словно желая похвалить Али. — Услуга за услугу, именно так и обстоит дело.
Он прочистил горло, и лицо его снова сделалось озабоченным.
— Я надеюсь, ты понял, мы делаем это, потому что желаем тебе и твоим соотечественникам добра. Но все стоит денег. Дом стоит денег, фальшивый паспорт, по которому ты приехал сюда, тоже стоил денег. Согласно нашим правилам, ты не должен запрашивать вид на жительство самостоятельно: мы сами устроим для тебя и это по своим каналам.
Именно эта часть договора так привлекала Али, именно благодаря ей он согласился на весьма специфические условия: он не имел права рассказывать ни одной живой душе, даже семье, куда он отправляется. Кроме того, ему запрещалось упоминать координатора, с которым он имел дело накануне бегства. И наконец, он должен был поклясться, что никогда раньше не бывал в Швеции и не имеет там знакомых.
В принципе у Али были проблемы только с первым из условий — что надо все скрывать от семьи. Как ночной вор, он был вынужден сбежать из их общего с женой дома и в полном одиночестве отправиться в долгий путь — в Европу и далее в Швецию. Третье условие он решил нарушить. На самом деле друг в Швеции у него был, в городе под названием Упсала, и этого друга он предупредил о своем прибытии самым секретным образом. Тот наверняка уже ждет его, хотя Али и предостерег его: пройдет некоторое время, прежде чем они увидятся.
Все другие конторы, занимавшиеся контрабандой людей, откровенно презирали таких беженцев, как Али. Услуги таких фирм стоили в пять, а то и в десять раз дороже, и условия предлагались нечеловеческие. Ни о каком виде на жительство не было и речи, Али прекрасно знал положение дел. Если сначала Миграционное управление Швеции выдавало вид на жительство практически всем иракцам, то сейчас почти по семидесяти процентам ходатайств выносится отрицательное решение. При отказе остается возможность обжаловать вынесенное решение, и весь процесс до объявления окончательного вердикта может занять до трех лет. А при окончательном отказе остается только лечь на дно, чтобы избежать высылки из страны.
Ничего хуже невозможно представить. От самой мысли о такой долгой разлуке с женой Надией перехватывало горло.
Поэтому он с готовностью согласился на предложение незнакомца, рассказавшего ему о возможности оплаты его перевозки и проживания по схеме «услуга за услугу».
— Что я должен делать? — спросил он снова.
Человек долго глядел на Али, не произнося не слова. А потом, подавшись вперед, объяснил ему предстоящее задание.
* * *
Когда-то все было по-другому. Алекс Рехт был молод и только что пришел в полицию, ему быстро удалось заслужить репутацию одного из самых перспективных сотрудников. Спустя всего пару лет службы обычным участковым полицейским его перевели в следственный отдел, где он и остался. И где ему обычно нравилось.
Мысль о том, чтобы Алекс возглавил особую следственную группу, состоящую из тщательно отобранных сотрудников стокгольмской полиции, принадлежала не ему. Более того, он воспринял такую идею довольно скептически. Ему уже виделись объемистые тома запутанных дел на столе и вечная нехватка людей. А между делами — тишина и скука. Именно это и случилось теперь. После расследования дела об исчезновении и смерти Лилиан Себастиансон прошлым летом поручения его группе приходили нерегулярно. Начиналось все обычно фразой: «Алекс, твои ребята не глянут вот на это?»
Иногда дело и правда оказывалось необычным, иногда же не находилось никаких серьезных оснований поручать его именно Алексу и его людям.