Улыбка осветила ее лицо сейчас, в одну из редких блаженных минут, даруемых воспоминаниями о том волшебном вечере… такую же минуту она пережила всего несколькими часами раньше, когда ехала в поезде с Лэнгдоном и Феррисом.

Чикаго. Метель…

Январь, шесть лет назад… а кажется, это было вчера. Пробираюсь по сугробам вдоль продуваемой ветром Великолепной мили, пряча голову в воротник от слепящего снега. Твержу себе, что ни холод, ни ветер не остановят меня на моем пути. Сегодня вечером я могу услышать великого Бертрана Зобриста… живьем.

Зал почти пуст, когда Бертран появляется на сцене, и он высок… очень высок… с живыми зелеными глазами, глубина которых, кажется, хранит в себе все тайны мира.

«К чертям пустую аудиторию! – провозглашает он. – Идемте в бар!»

Нас всего горстка, и вот мы за уединенным столиком, слушаем, как он говорит о генетике, о народонаселении и о своем новом увлечении… о трансгуманизме.

Напитки сменяются новыми, и у меня такое ощущение, точно я на аудиенции у рок-звезды. Всякий раз, когда он смотрит на меня, его зеленые глаза зажигают во мне совершенно неожиданное чувство… глубокое сексуальное влечение.

Ничего похожего со мной раньше не бывало.

И вот мы наедине. Голова слегка кружится от выпитого.

«Спасибо за этот вечер, – говорю я ему. – Вы изумительный учитель».

«Лесть? – Зобрист улыбается и наклоняется ко мне; наши ноги соприкоснулись. – С ней вы достигнете чего угодно».

Флирт явно неуместен, но за окнами пустого отеля снежная ночь, и ощущение такое, что весь мир замер.

«Как вы посмотрите? – говорит Зобрист. – По стаканчику перед сном в моем номере?»

Я застываю и выгляжу, наверное, так, как олень в лучах фар.

Глаза Зобриста тепло поблескивают.

«Позволите догадку? – шепчет он. – Вы ни разу не были со знаменитым мужчиной».

Я чувствую, что краснею, и стараюсь скрыть нахлынувшие эмоции – смущение, волнение, страх.

«Честно говоря, мне никогда не приходилось быть с мужчиной», – отвечаю я.

Зобрист улыбается и придвигается ближе.

«Не знаю, чего вы дожидались, но позвольте мне быть вашим первым».

В этот миг все оковы сексуальных страхов и разочарований детства спадают с меня… растворяются в снежной ночи.

И вот уже мы, голые, обнимаем друг друга.

«Расслабься, Сиена», – шепчет он, и его терпеливые руки рождают неизведанные ощущения в моем неопытном теле.

Я нежусь в объятиях Зобриста, и мне кажется, что все в мире правильно, наконец я знаю, что моя жизнь имеет цель.

Я нашла Любовь.

И буду следовать за ней повсюду.

Глава 80

На палубе «Мендация» Лэнгдон, ухватившись за поручень из полированного тика, встал как мог твердо и постарался отдышаться. Над морем воздух был прохладней, и рев низко пролетающих авиалайнеров подсказывал ему, что они приближаются к венецианскому аэропорту.

Мне есть что рассказать вам про мисс Брукс.

Стоя около него у поручня, шеф и доктор Сински приглядывались к нему, но молчали, давая ему время прийти в себя. То, что они рассказали ему внизу, настолько ошеломило и огорчило его, что Сински вывела его на палубу подышать.

Морской воздух бодрил, но в голове у Лэнгдона не прояснялось. Максимум, что он мог, – это смотреть пустым взглядом на бурлящий кильватерный след судна и пытаться отыскать в только что услышанном хоть каплю логики.

По словам шефа, Сиена Брукс и Бертран Зобрист не один год были любовниками. Они вместе активно участвовали в некоем подпольном трансгуманистическом движении. Ее полное имя – Фелисити Сиена Брукс, но она также использовала кодовое имя ФС-2080: два первых инициала плюс год, когда ей должно исполниться сто лет.

В голове не укладывается!

– Я познакомился с Сиеной Брукс по другим каналам, – сказал Лэнгдону шеф, – и я ей доверял. Поэтому, когда она в прошлом году пришла ко мне и предложила встретиться с богатым потенциальным клиентом, я согласился. Оказалось, что это Бертран Зобрист. Он нанял меня обеспечить ему убежище для тайной работы над неким «шедевром». Я подумал, что он разрабатывает какую-то новую технологию и ищет защиты от пиратства… или, может быть, занимается передовыми генетическими исследованиями, которые нарушают этические правила, установленные ВОЗ… Я не задавал ему вопросов, но, поверьте, я и вообразить не мог, что он создает… новую чуму.

Лэнгдон мог только кивать… тупо и ошарашенно.

– Зобрист был без ума от Данте, – продолжал шеф, – и потому решил, что будет скрываться во Флоренции. Моя организация предоставила ему в этом городе все, в чем он нуждался: тайную лабораторию с жилым помещением, фальшивые имена и подпольные средства связи, у него был личный помощник, который ведал его безопасностью и обеспечивал его всем необходимым, включая еду. Зобрист никогда не пользовался своими кредитными картами и не появлялся на публике, поэтому выследить его было невозможно. Мы даже снабдили его средствами изменения внешности, фальшивыми именами и альтернативными документами для тайных поездок. – Он помолчал. – Чем он явно воспользовался, чтобы поместить там, где он хотел, мешок из солюблона.

Сински резко выдохнула, не скрывая досады.

– ВОЗ с прошлого года пыталась вести за ним слежку, но он как будто исчез с лица земли.

– Даже Сиена не знала, где он, – сказал шеф.

– Что-что, простите? – Лэнгдон поднял глаза и сглотнул, избавляясь от кома в горле. – Вы, кажется, сказали, что они были любовниками.

– Да, но он резко все обрубил, когда ушел в подполье. Хотя направила его к нам именно Сиена, моя сделка с ним предполагала, что он скроется с нашей помощью от всех на свете, включая Сиену. Судя по всему, уйдя в подполье, он послал ей прощальное письмо, где написал, что очень болен, что жить ему осталось около года и он не хочет, чтобы она видела, как он угасает.

Зобрист бросил Сиену?

– Сиена пыталась связаться со мной, чтобы получить сведения о нем, – сказал шеф, – но я не отвечал на ее звонки. Желание клиента было для меня превыше всего.

– Две недели назад, – продолжила Сински, – Зобрист пришел в банк во Флоренции и анонимно арендовал сейфовую ячейку. После его ухода к нам поступили сведения, что установленная в банке новая система распознавания лиц идентифицировала его как Бертрана Зобриста, хоть он и изменил внешность. Мои люди вылетели во Флоренцию и за неделю нашли его убежище. Там никого не было, но мы обнаружили свидетельства того, что он создал некий чрезвычайно заразный патоген и спрятал где-то в другом месте.