Сински кивнула, стараясь не выдавать своей нервозности.
– Да, мы пришли к тому же заключению. Никаких сообщений о симптомах пока нет, но мы взяли пробы и уже ведем интенсивные исследования. К сожалению, пройдут дни, а может быть, и недели, пока мы по-настоящему поймем, что это за вирус… и на что он способен.
– Это вирусный вектор, – сказал Лэнгдон.
Сински удивленно вскинула голову. Странно было уже то, что он знает этот термин.
– Что, простите?
– Зобрист создал вирусный вектор, распространяющийся воздушно-капельным путем и способный изменять человеческую ДНК.
Сински резко поднялась с места, опрокинув стул. Это невозможно в принципе!
– На каком основании вы это утверждаете?
– Сиена, – тихо промолвил Лэнгдон. – Она мне сказала. Полчаса назад.
Сински уперлась руками в стол и посмотрела на Лэнгдона с внезапным недоверием.
– Так она не убежала?
– Убежала, – ответил он. – Была свободна, понеслась в море на угнанном катере и запросто могла исчезнуть навсегда. Но передумала. Вернулась по собственной воле. Сиена хочет помочь тем, кто борется с этим кризисом.
С губ Сински сорвалась горькая усмешка.
– Прошу прощения, но я не склонна доверять мисс Брукс, особенно когда она делает такие далеко идущие заявления.
– А я ей верю, – твердо сказал Лэнгдон. – И если она говорит, что это вирусный вектор, советую вам отнестись к ее словам серьезно.
Сински вдруг почувствовала, что обессилена. Ее ум пытался осмыслить услышанное. Она подошла к окну и стала смотреть наружу. Вирусный вектор, изменяющий ДНК? Какой бы невероятной и ужасающей эта идея ни выглядела, Сински должна была признать: своя зловещая логика в ней есть. Зобрист, так или иначе, был специалистом по генной инженерии и очень хорошо понимал, что мельчайшая мутация в одном-единственном гене может иметь катастрофические последствия для всего организма, вызвать рак, нарушения в работе органов, заболевание крови. Такая, к примеру, тяжелая болезнь, как муковисцидоз, при котором человек буквально тонет в слизи, вызывается крохотным дефектом регуляторного гена в седьмой хромосоме.
Специалисты сейчас начали лечить подобные генетические заболевания с помощью простейших вирусных векторов, вводимых прямо в организм пациента. Эти незаразные вирусы запрограммированы на то, чтобы, распространяясь по телу пациента, заменять поврежденные участки ДНК. Новая наука, однако, имеет, как и всякая наука, свою оборотную сторону. Вирусный вектор может нести благо или вред… в зависимости от целей разработчика. Если вирус злонамеренно запрограммирован на то, чтобы вставлять поврежденные фрагменты ДНК в здоровые клетки, результат может быть губительным. А если к тому же созданный в лаборатории болезнетворный вирус высокозаразен и передается воздушно-капельным путем…
Перспектива заставила Сински содрогнуться. Какой генетический ужас замыслил Зобрист? Каким способом он решил проредить человеческое стадо?
Сински знала, что поиски ответа могут занять не одну неделю. Генетический код человека – химический лабиринт, который выглядит бесконечным. Обследовать его в надежде найти одно специфическое изменение, вызванное вирусом Зобриста, все равно что искать иголку в стогу сена… не зная даже, где, на какой планете этот стог находится.
– Элизабет? – вывел ее из размышлений густой голос Лэнгдона.
Сински повернулась к нему от окна.
– Вы меня слышите? – спросил он, по-прежнему спокойно сидя. – Сиена так же сильно хотела уничтожить этот вирус, как вы.
– Я всей душой в этом сомневаюсь.
Лэнгдон выдохнул, встал.
– Вы должны меня выслушать. Незадолго до смерти Зобрист написал Сиене письмо, в котором объяснил, что он сделал. Он в точности описал действие этого вируса… то, как он будет атаковать нас… как достигнет целей, поставленных Зобристом.
Сински застыла. Есть письмо?!
– Когда Сиена прочла, что именно Зобрист создал, она пришла в ужас. Она хотела его остановить. Она считала, что никто, включая Всемирную организацию здравоохранения, не должен иметь доступа к этому вирусу – настолько он опасен. Понимаете теперь? Сиена пыталась уничтожить вирус… а не выпустить его.
– Есть письмо? – властным тоном спросила Сински, сосредоточенная в эту минуту на одном. – С конкретным описанием?
– Сиена сказала мне, что получила такое письмо.
– Нам оно необходимо! Имея конкретные данные, мы сэкономим месяцы, мы гораздо раньше поймем, что это за вирус и что с ним можно сделать.
Лэнгдон покачал головой:
– Вы не дослушали. Когда Сиена прочла письмо Зобриста, она ужаснулась. И немедленно сожгла письмо. Она не хотела, чтобы кто-либо…
Сински стукнула по столу кулаком.
– Она уничтожила то единственное, что могло бы помочь нам подготовиться? И вы хотите, чтобы я ей доверяла?
– Я понимаю, что прошу вас о многом, что ее действия говорят не в ее пользу, но, чем обрушивать на нее громы и молнии, не целесообразнее ли будет принять во внимание, что у Сиены уникальный ум и поразительная память? – Лэнгдон сделал паузу. – Может быть, она сумеет что-то вспомнить из письма Зобриста – что-то важное для нас?
Сински сощурила глаза и еле заметно кивнула.
– Раз так, профессор, то как вы мне предлагаете поступить?
Лэнгдон показал на пустую кофейную кружку.
– Предлагаю попросить еще кофе… и выслушать, какое единственное условие Сиена поставила.
Сердце Сински лихорадочно застучало, и она бросила взгляд на телефон.
– У вас есть с ней связь?
– Есть.
– Говорите, чего она требует.
Лэнгдон сказал ей, и Сински погрузилась в раздумье.
– Я думаю, надо на это пойти, – добавил Лэнгдон. – Что вы теряете?
– Если все, что вы сказали, правда, то я согласна. – Сински подвинула к нему телефон. – Звоните.
К удивлению Сински, Лэнгдон не взял телефона. Он встал и пошел к двери, сказав на ходу, что вернется через минуту. Озадаченная, Сински вышла за ним и увидела, как он идет через приемную консульства, толчком открывает стеклянную дверь и оказывается на площадке перед лифтами. Она подумала было, что он хочет покинуть здание, но он, не вызвав лифта, тихо скользнул в женскую уборную.
Через несколько секунд он появился с женщиной лет тридцати с небольшим. К тому, что это и есть Сиена Брукс, Сински надо было еще привыкнуть. Привлекательная блондинка с конским хвостом, которую Сински видела во Флоренции, преобразилась. Голова у нее была совсем лишена волос – видимо, выбрита.
Войдя в кабинет, она и Лэнгдон молча сели перед столом Сински.