Проглотив последние капли драгоценного кофе, он обратился к Галени:
– Но у вас есть хоть какое-то предположение, в чем смысл всего этого маскарада? Они наверняка затратили уйму времени и средств, чтобы создать… мое второе «я». Тут банальным заговором не пахнет.
Галени, который стал чуть менее бледным благодаря завтраку, повертел в руках пустой стаканчик:
– Я знаю только то, что они мне сказали. А правда это или нет – я не знаю.
– Ясно, продолжайте.
– Группа моего отца – это радикальное ответвление от основного комаррского подполья. Два этих течения не общаются друг с другом уже много лет. Еще и поэтому мы, то есть барраярская безопасность, – на губах Галени появилась чуть заметная ироническая улыбка, – прозевали их. Так вот, основная группа в последнее десятилетие начала терять силу. Дети эмигрантов, не помнящие Комарру, вырастали гражданами других планет. А те, что постарше… старели, как водится. Вымирали. Поскольку дома дела шли неплохо, новых сторонников у них не появлялось. Их платформа стала сокращаться, опасно сокращаться.
– И радикалам не терпится сделать какой-то отчаянный ход. Пока у них еще остается шанс, – догадался Майлз.
– Да. Они в критическом положении. – Галени медленно смял в кулаке стаканчик из-под кофе. – Вынуждены рисковать.
– Но такой риск… Вам не кажется это безумием – поставить на шестнадцати-, восемнадцатилетнего паренька? Как им удалось найти медицинские ресурсы? Ваш отец что, был врачом?
Галени фыркнул:
– Вовсе нет. Похоже, медицинская сторона задачи оказалась нетрудной, после того как им удалось получить с Барраяра украденный образец тканей. Хотя как они сумели это сделать…
– Ну, с этим просто. Первые шесть лет жизни я провел в руках врачей: меня щупали, резали, кололи, сканировали и разбирали на части. В лабораториях можно было выбрать образец из целых килограммов всевозможных анализов: настоящее блюдо из тканей. Это-то как раз легко. Но само клонирование…
– Было поручено специалистам. Некоей сомнительной медлаборатории на Архипелаге Джексона. Насколько я понял, за деньги там готовы на все.
Майлз глупо разинул рот.
– О!
– Вы знаете об Архипелаге Джексона?
– Я… знаком с их деятельностью, только в другом контексте. Будь я проклят, если не знаю лабораторию, которая этим занималась! Они специалисты по клонированию. Помимо всего прочего, они выполняют нелегальные операции по пересадке мозга; нелегальные повсюду, кроме Архипелага Джексона. Там выращивают молодой клон и переносят в него старый мозг – старый и богатый мозг, – и… э-э… они выполняли некую генинженерную работу, о которой я не имею права рассказывать. И все это время у них в чулане сидела моя копия! Сукины дети! Они еще убедятся в моем существовании! – Майлз был вне себя от возмущения. Жаль, что личную месть Архипелагу Джексона придется отложить до лучших времен. – Так. Первые пятнадцать лет комаррское подполье никак не участвовало в операции, только деньгами. Неудивительно, что нам не удалось отследить ее.
– Да, – кивнул Галени. – Но пару лет назад они решили воспользоваться наконец этим козырем. Они получили выращенный клон – в то время это был подросточек – и начали натаскивать его на вас.
– Зачем?
– Похоже, они намерены получить империю.
– Что?! – завопил Майлз. – Нет! Только не это.
– Этот… индивид… стоял вот тут, – Галени ткнул пальцем в сторону двери, – два дня назад. Он заявил мне, что передо мной будущий император Барраяра.
– Но им придется убить и императора Грегора, и моего отца, чтобы… – в полном отчаянии начал Майлз.
– По-моему, – сухо отозвался Галени, – они готовы к этому. – Он снова улегся на скамейку. Сверкнул глазами, заложил руки за голову и промурлыкал: – Но сначала им понадобится мой труп.
– Оба наших трупа. Они не посмеют оставить нас в живых, – пробормотал Майлз в ответ.
– Кажется, я вчера об этом упоминал.
– И все же, если у них что-то не заладится, – Майлз бросил быстрый взгляд в сторону осветительной панели, – они будут нуждаться в заложниках.
Он выговорил эти слова громко и четко, подчеркнув множественное число в слове «заложники». Хотя с точки зрения Барраяра только один из них имеет ценность. Галени не дурак: он тоже знает, кто будет козлом отпущения.
Проклятие, проклятие, проклятие! Майлз сам угодил в эту западню, зная, что это западня, и надеясь получить сведения именно такого рода, какие получил. Он в бессильном отчаянии начал растирать себе затылок: если б можно было сотворить чудо и обратить ударную силу дендарийцев на это гнездо заговорщиков… Прямо сейчас…
Щелкнул замок. Для ленча рановато. Майлз резко обернулся, на какую-то безумную долю секунды понадеявшись, что увидит Элли, возглавляющую отряд наемников. Нет. Опять те два громилы – а в дверях третий с парализатором.
Один из них махнул рукой Майлзу:
– Ты! А ну иди сюда.
– Куда? – намеренно грубо спросил Майлз. Неужели это конец: отведут в подземные гаражи и там пристрелят или свернут шею? Добровольно идти на собственную казнь – это не для него.
Видимо, что-то в этом духе промелькнуло и в голове Галени, потому что, когда парочка бесцеремонно схватила Майлза, Галени кинулся на них. Тот, что держал парализатор, отключил его на полпути. Галени дернулся, оскалив зубы, и замер.
Оцепенев, Майлз позволил вытащить себя за дверь. Если смерть близка, он хочет по крайней мере встретить ее в сознании и успеть плюнуть ей в лицо, когда она подойдет к нему вплотную.
Когда Майлз понял, что лифт идет не вниз, а наверх, ему ненадолго полегчало. Значит, это случится не в подземном гараже. Вот Галени скорее всего прикончат там, чтобы не перетаскивать труп, но Майлз в этом смысле не представляет собой проблемы.
Комната, в которую его втолкнули те двое, оказалась кабинетом, на удивление светлым, несмотря на непрозрачные оконные стекла. На подвесной полке располагались дискеты с базами данных, в углу стоял обычный комм-пульт. Сейчас на его экране светилось изображение камеры. Галени все еще лежал, парализованный, на полу.
Старший из тех, кто участвовал в похищении Майлза, сидел у затемненного окна на банкетке с мягким сиденьем и рассматривал инъектор, только что извлеченный из упаковки. Так. Значит, намечается не казнь, а просто допрос. Или по крайней мере допрос перед казнью. Если, конечно, этот тип не намерен попросту отравить его.
Майлз оторвал взгляд от сверкающего инъектора. Мужчина пошевелился, повернул голову и изучающе поглядел на него прищуренными синими глазами, потом скосил глаза на экран комма. Благодаря какому-то случайному совпадению позы, Майлз вдруг понял, с кем имеет дело, хотя явного сходства с капитаном Галени не наблюдалось, если не считать необычной бледности. На вид человеку с инъектором было около шестидесяти. Коротко остриженные седеющие волосы, морщинистое лицо, грузное тело, явно не принадлежавшее спортсмену или человеку, поддерживающему форму. На нем была земная одежда, отстающая примерно на одно поколение от исторических мод, которые демонстрировала нынешняя молодежь и которые Майлз вместе с Элли имел удовольствие наблюдать в пассаже. Человека можно было принять за бизнесмена или преподавателя – за кого угодно, только не за террориста.