— Пойдемте, коллега, — Стадлер встал и направился к выходу. Пока Фридхолм размышлял, он успел переговорить с патрульным полицейским, с офицером, задержавшим Бочкарева, с Паркером, дежурившим в театре, и с начальником тюремного корпуса. Паркеру Стадлер сказал, чтобы тот постарался оградить примадонну от волнений — не нужно ей пока сообщать о том, что ее любовник за решеткой, пусть репетирует спокойно. Начальнику тюрьмы Стадлер сказал, чтобы русского подготовили к допросу до его прихода, ну, знаете, злой полицейский — добрый полицейский, злых у вас вполне достаточно, полагаю?
— Отделение полиции с камерами предварительного заключения, — объяснил Стадлер коллеге, пока они шли длинными коридорами, — находится в квартале от управления. Сначала это были два отдельных здания, а в прошлом году построили крытый переход, это очень удобно и нам, и задержанным.
— Да, да, — говорил Фридхолм, думая о своем.
Они миновали два поста, где предъявили документы, прошли по еще одному длинному коридору, где по обеим сторонам располагались камеры, из которых доносились самые разные звуки: от тихого пения до оглушительного хохота в несколько глоток. В конце коридора к ним присоединился один из надзирателей.
— Это майор Фридхолм, коллега из Швеции, — сказал Стадлер.
— О, — расплылся в улыбке надзиратель. — Убийство в Национальной опере.
Он открыл дверь в небольшую комнату, где, вероятнее всего, происходили встречи задержанных с адвокатами, отсюда еще одна дверь вела, по-видимому, в камеру.
— Спасибо, — сказал Стадлер надзирателю. — Здесь я уже, как дома.
Тот кивнул и ушел, не попрощавшись.
— Вы заготовили свои вопросы? — спросил Стадлер.
— Да, — сказал Фридхолм.
— Тогда вперед.
Оставшись один, я переписал нужные адреса на флеш-карту, спрятал ее в боковой карман куртки, выключил лэптоп и выглянул в коридор. В дальнем его конце, ближе к лифтам, подпирали стену то ли два сотрудника безопасности отеля, то ли два стадлеровских филера, а может, это были репортеры, сумевшие проникнуть в отель через одним им известные ходы и выходы. Не исключено, что один был из охраны, другой из полиции — в общем, возможны варианты.
Я захлопнул дверь номера, повернул ключ и, размахивая им, как маленькой булавой, прошел мимо филеров (интересно, пойдут они следом или позвонят коллегам в холле?) и вызвал лифт. У меня было искушение подняться на двадцатый этаж, пересесть в другой лифт… Но мои манипуляции стали бы видны на табло, так что не стоило суетиться, и я честно спустился в холл. Здесь было много народа, в том числе репортеров, оператор с камерой на плече дежурил у выхода, и, проходя мимо него, я вежливо попрощался. Парень окинул меня странным взглядом (неужели он поджидал кого-то другого?), но последовал за мной на улицу.
Мне нужно было часа три времени. Через три часа позвонит Тома, после чего прятаться не будет смысла. Но три часа я хотел иметь в своем полном распоряжении и потому медленно пошел вдоль тротуара в направлении гавани. Оператор с камерой и еще несколько человек следовали за мной на расстоянии двух десятков метров, не скрывая намерений сопровождать меня хоть до ворот Ада, если мне вздумается туда отправиться.
Ну и ладно. Примерно четверть часа наша живописная группа двигалась по улице, не сворачивая, переходя перекрестки на зеленый свет, и, когда внимание сопровождавших, на мой взгляд, достаточно притупилось, я быстро шагнул на проезжую часть, едва не попав под колеса проезжавшему такси, открыл дверцу, бухнулся на сидение рядом с водителем и приказал:
— На первом повороте — направо.
— О! — сказал молодой, лет двадцати пяти, чернокожий таксист, улыбнувшись всеми зубами, которых у него, как мне показалось, было точно больше тридцати двух. — Вы тоже не любите репортеров?
Я не стал спрашивать, кто еще, кроме меня, по его мнению, не желает иметь дела с представителями прессы.
— Куда вас отвезти, мистер? — спросил водитель, когда мы свернули на Ричардс-авеню.
— Объезжайте квартал, — сказал я, — и вернитесь на то место, где я сел в машину.
— Хм… — прокомментировал он, но сделал, как я просил. Оставив на сидении пять долларов (хорошая плата за трехминутную поездку по замкнутой траектории), я выскочил из машины только для того, что сразу остановить другую. На этот раз водителем оказался пожилой китаец, наверняка не только проживший в Бостоне не один десяток лет, но и прекрасно знавший все закоулки этого города.
— Вот что, — сказал я. — Мне нужно попасть в университет, физический факультет, вторые северные ворота. Но я не хочу, чтобы об этом знал кто-то, кроме меня и вас. Это возможно?
— За пятьдесят баксов возможно все, — объявил водитель, не трогаясь с места.
— Хорошо, — согласился я. — Поехали.
Как мы ехали, я описывать не стану по той простой причине, что не имею об этом ни малейшего представления. Мы сразу свернули в переулок, потом дважды выезжали на Риджвей-лайн, а как ехали дальше, я ничего сказать не могу — никогда не думал, что в Бостоне есть такие узкие улицы и такие удивительно красивые переулки. Мы не очень торопились, водитель не собирался устраивать гонки, соблюдал все правила движения, пару раз пропустил на «зебре» пешеходов (я смотрел в зеркальце — никто за нами вроде бы не ехал, но какой из меня разведчик, слежку я мог и не заметить).
— Успокойтесь, мистер Бочкариофф, — сказал водитель, которому, в конце концов, видимо, надоели мои нервные попытки обнаружить преследователей, — мы давно от них оторвались.
— Вы меня знаете? — спросил я просто для того, чтобы завязать разговор. Конечно, он меня видел, меня видела половина Америки, спасибо папарацци. Кто знал обо мне, пока я занимался действительно интересными и более важными для тех же телезрителей вещами? Но что им до законов квантовой статистики и Многомирия? Правда, и обратное заключение было верно: квантовой статистике и Многомирию до среднего американского обывателя тоже не было никакого дела. Что он Гекубе…
— Видел по телевизору, — сказал таксист. — Если хотите знать, ни я, ни моя жена не верим, что это вы пришили тенора. Как обычно, копы рады повесить убийство на иностранца.
— Спасибо, — пробормотал я. Ах, как мне нужна была сейчас поддержка этого доброго самаритянина! Впрочем, насколько я помнил старый рассказ Шекли, добрый самаритянин сначала помогал герою скрыться от преследователей, а потом сразу звонил на телевидение и сообщал координаты жертвы. Так что…
Мы подъехали к воротам кампуса не с той стороны, как мне представлялось, я даже не сразу узнал место, решил было, что водитель запутался и привез меня не туда, куда надо.
— Вот, — сказал он, — все чисто.
Получив свои пятьдесят долларов, он исчез в потоке машин, следовавших из центра города в сторону аэропорта. Может, он сразу набрал номер полиции на своем мобильнике? Ну и ладно, какое-то время у меня было, вряд ли Стадлер знал, к кому именно в университете я собирался обратиться.