Франкенштейн пихнул Брила в глубь мастерской. Пальцы профессора оставили жирные отметины на одежде Недоволшебника.
Вейлрет прищурился, пытаясь сориентироваться в тусклом свете, проникающем сквозь пыльную, покрытую паутиной застекленную крышу. Пожалуй, мастерская теперь была захламлена еще сильнее, чем во время его первого визита. Он едва мог протиснуться между грудами книг, пачек бумаги и кое-как начерченных эскизов.
– Будьте добры, поспешите, – бросил профессор через плечо. – Здесь мы еще в пределах досягаемости.
В самом конце комнаты профессор распахнул крышку люка. Та упала с грохотом, в очередной раз поцарапав пол.
– Спускайтесь! – Франкенштейн впихнул Брила в открывшееся отверстие.
– Постойте! Я… – Профессор уже оторвал ногу Недоволшебника от пола и потянул вниз, одновременно нажав на его плечо.
– Профессор, почему вы не хотите просто объяснить? – спросил Вейлрет.
Франкенштейн уже наполовину скрылся в люке. Он повернул над полом свою голову.
– Следуй за нами, если хочешь. Я не могу остаться снаружи, где невидимая сила может в любой момент достать меня.
И он продолжил спуск. До Вейлрета доносилось шарканье Брила, спускающегося по металлическим ступенькам. Франкенштейн потянулся вверх, чтобы схватить ручку крышки.
– Ты идешь или нет?
Вейлрет юркнул вслед за профессором, осторожно ступая по винтовой лестнице. Франкенштейн обеими руками задвинул назад крышку люка, сильно пригнувшись, когда тяжелая створка обрушилась на место.
– Так-то лучше, – сказал он. Профессор закрыл глаза и удовлетворенно вздохнул.
Стены, пол и потолок большой потайной комнаты были выложены пластинками из матово-черного металла.
Брил стоял у подножия лесенки и ждал, пока спустятся остальные. Пока Франкенштейн преодолевал спуск, Вейлрет уже присоединился к Брилу и, прищурившись, оглядывал просторную комнату. Большие подносы и грязные тарелки с наполовину съеденной пищей лежали горкой возле ступенек. Видимо, профессор проводил здесь достаточно много времени.
– Мы с Верном создали эту тайную мастерскую много лет назад. Здесь каждый дюйм выложен защитным свинцом. – Франкенштейн побарабанил пальцами по стене. – Даже ТЕ не могут определить через его слой, чем мы здесь занимаемся. Мы пользовались этим местом для наших самых секретных разработок и исследований в определенных областях. Мы не хотели, чтобы ТЕ когда-нибудь узнали, что некоторые идеи вообще приходили нам в голову.
Профессор хитро улыбнулся.
– С тех пор как невидимая сила атакует четыре раза в день, я устроил себе здесь постоянное убежище. Сила не может проникнуть через свинец. Это уже неоднократно подтверждалось. – Франкенштейн шагнул в комнату. – Здесь я могу спокойно работать в одиночестве и обдумывать способы спасения Ситналты.
Комната была до отказа заполнена инструментами и подручным материалом: листовым металлом, блоками, металлическими трубками, какими-то приборами, стеклянными сферами, переключателями и медной проволокой. Коробки, набитые шурупами и заклепками, были свалены друг на друга. Гаечные ключи, отвертки и паяльники валялись около какого-то наполовину собранного механизма.
Вейлрет ничего не мог понять во всем этом бардаке. Брил зачем-то пошарил на столе.
– Ничего не трогать! – наказал Франкенштейн.
В центре комнаты, поддерживаемая огромными блоками, стояла большая квадратная рама, на которую Франкенштейн навесил сеть из кабелей и шкивов. Пять цилиндров, столь же длинных и толстых, как его нога, торчали вверх и были согнуты посередине. Вейлрет повертел головой и наконец стал кое-что понимать. Металлический каркас и пять цилиндров больше всего походили на руку, причем размером с его собственное тело.
– Что все это такое? – спросил он, глядя на центральную раму и на разбросанные приборы.
Франкенштейн с победоносным видом пошлепал по обрубку металлической руки и достал рулон бумаги. Он поднес его край к пробковой доске, прилаженной к стене, развернул и пришпилил внизу булавкой. Нижний край бумаги тотчас же загнулся вверх, и профессор с силой ударил по нему рукой, заставляя его разгладиться. Наконец он добился искомого результата, прикрепив нижний край еще двумя булавками.
Франкенштейн отступил назад, чтобы продемонстрировать эскиз громоздкой антропоморфной машины, размером примерно в десять человек.
– Я назову его Зомби. Он будет моим слугой, моей рабочей пчелкой. – Профессор помолчал с минуту, как бы давая им возможность оценить свою работу.
– Я долго изучал магическую силу, уничтожающую город. Она играет живыми персонажами, как и Хозяин Игры, но ее власть не простирается на ситналтанские машины. Если бы невидимый манипулятор мог управлять нашими машинами, то весь город уже давно сровнялся бы с землей.
Франкенштейн оторвался наконец от эскиза и посмотрел на Вейлрета и Брила.
– Я всю свою жизнь изучал, каким образом функционируют живые существа. Мы с профессором Верном конструировали маленькие автоматы, игрушки, такие, например, как механические рыбки в фонтане или роботы, размером с человека, для каких-нибудь игр. – Глаза Франкенштейна стали совсем печальными. – Невероятный успех, знаете ли! Наши автоматические игроки в кости никогда не мошенничали.
Затем он отогнал от себя ностальгические воспоминания.
– Но то были, так сказать, «пробы пера». А это – мой венец, мое величайшее достижение. Зомби найдет и обезвредит источник этой подлой силы. – Он запнулся, отведя глаза в сторону. – Я только изучал живую природу и раскрывал ее законы, а Верн уже занимался техническими нововведениями. К сожалению. Зомби суждено быть только моим детищем.
Отбросив свои воспоминания, профессор указал на верхнюю часть своего рисунка:
– Человеческий мозг слишком сложен для моего понимания, а тем более для имитации. Я анатомировал немало мозгов, стараясь понять, как они действуют, но такие органы требуют долгого изучения.
Франкенштейн вздохнул, с явной неохотой признавая свое поражение:
– Итак, раз я не могу сконструировать адекватную механическую систему, я буду мозгом моего Зомби. Я сделаю кабину, выложенную свинцом, где будет пульт управления, так что я смогу находиться в ней и заниматься преследованием врага.
Вейлрет смотрел на него, слушал его длинную речь, не в силах отделаться от странного ощущения, что Франкенштейн взялся за решение этой задачи, потому как считал ее вызовом себе лично, а уже потом из-за желания защитить сограждан.
– Дирак мертв, – сказал Вейлрет. Он подумал, что хотя бы это известие выведет профессора из состояния одержимости. – Мы думаем, что вы должны знать.
Франкенштейн все еще не отрывал своего взгляда от чертежа, водя пальцем по схемам узлов своего механизма. За его ногтем чернела дуга из старого смазочного масла и сажи.