– На вашем месте я не был бы так оптимистичен, миледи. – Врач сделал глубокий вдох. На этот раз от его обычного юмора не осталось и следа. – Доктор Генри питал такие же надежды, как и вы. Мы провели генерала по всей лаборатории, показали оборудование, объяснили методы лечения. Мы говорили абсолютно откровенно, как с вами. Возможно, даже слишком откровенно. Он пожелал узнать, какие результаты мы получим. А мы ведь и сами не знаем! Так ему и сказали. После этого начались разные намеки… Короче, генерал сперва попросил, приказал, а потом пытался убедить подкупом доктора Генри открыть люк, уничтожить плод. Он называет плод «мутантом». Мы выставили графа за дверь. Он разгневался и поклялся, что вернется.
Внутри у Корделии все дрожало, хотя ей удавалось сохранять спокойное выражение лица.
– Ясно.
– Я требую, чтобы этот старик не заходил в мою лабораторию, миледи. И мне все равно, как вы этого добьетесь. Мне ни к чему, чтобы на меня вываливали такое дерьмо. Особенно с такой высоты.
– Я думаю… Подождите здесь. – Она поплотнее запахнула халат, надетый поверх зеленой пижамы, поправила кислородную трубку и осторожно пересекла коридор. Форкосиган, одетый полуофициально – в мундирные брюки и рубашку, – сидел за столиком у окна. Единственным признаком его болезни оставалась кислородная трубка, проходившая в ноздрю, – лечение затяжной солтоксиновой пневмонии. Он разговаривал с каким-то человеком, а Куделка вел запись. Собеседником регента оказался, к счастью, не граф Петер, а министерский секретарь Фортелы.
– Эйрел, ты мне нужен.
– Это срочно?
– Да.
– Извините, джентльмены, – коротко бросил он, поднялся с кресла и проследовал за нею. Пропустив его в палату, Корделия закрыла дверь.
– Капитан Вааген, пожалуйста, расскажите моему мужу то, что я только что слышала от вас.
Врач без особой охоты повторил свою историю. Надо отдать ему должное – он ничего не смягчал. Адмирал слушал, и голова его опускалась все ниже и ниже, спина горбилась все больше – казалось, непомерная тяжесть придавила его.
– Спасибо, капитан. Вы правильно сделали, доложив о случившемся. Я сейчас же этим займусь.
– Это все? – Врач с сомнением посмотрел на Корделию.
В ответ она чуть приподняла раскрытую ладонь.
– Вы же слышали.
Вааген пожал плечами, отдал честь и удалился.
– Ты не сомневаешься в его истории? – спросила Корделия.
– Дорогая, я выслушиваю мнения моего отца по этому вопросу уже в течение недели.
– Вы спорили?
– Спорил он. Я только слушал.
Эйрел с Корделией вернулся к себе и попросил Куделку и посетителя подождать в коридоре. Присев на кровать, Корделия наблюдала, как он набирает коды на пульте правительственной связи.
– Говорит лорд Форкосиган. Я хочу говорить одновременно с начальником охраны Императорского госпиталя и командором Саймоном Иллианом. Пожалуйста, вызовите обоих.
Судя по расплывчатому фону изображения, шеф охраны госпиталя находился где-то в лечебном комплексе. Иллиана разыскали в лаборатории судебно-медицинской экспертизы главного штаба службы безопасности.
– Джентльмены. – Лицо Эйрела оставалось совершенно бесстрастным. – У меня замечание относительно пропускного режима. – Оба офицера приготовились сделать соответствующую запись на своих комм-пультах. – Генерал Петер Форкосиган лишается допуска в шестое здание – помещение исследовательского центра Императорского госпиталя – с этой минуты и до нового распоряжения. Моего личного распоряжения.
Иллиан колебался.
– Сэр… У генерала Форкосигана, согласно императорскому приказу, всегда был полный допуск. Он имеет его уже много лет. Мне нужен приказ императора.
– Именно его вы сейчас и слышали, Иллиан. – В голосе Форкосигана послышалось легкое раздражение. – Я, Эйрел Форкосиган, регент его императорского величества Грегора Форбарры, отдаю вам такой приказ. Этого достаточно?
Иллиан чуть слышно присвистнул, но, увидев, что Форкосиган нахмурился, мгновенно принял невозмутимый вид.
– Да, сэр. Принято к исполнению. Еще что-нибудь?
– Это все. И только в шестое здание.
– Сэр… – заметил начальник охраны госпиталя, – а если… генерал Форкосиган откажется уйти, услышав приказ?
Корделия живо представила, как какой-нибудь молодой бедолага-охранник будет сбит с ног этой живой легендой…
– Если ваши люди окажутся настолько беспомощными – перед стариком, – они вправе применить силу вплоть до табельного оружия, – устало сказал Форкосиган. – Благодарю вас, господа, вы свободны.
Начальник охраны госпиталя осторожно кивнул и отключил связь.
Все еще сомневающийся Иллиан на секунду задержался:
– Разумно ли это – в его возрасте? Парализатор опасен для сердца. Графу вовсе не понравится, когда мы скажем ему, что куда-то не пускаем. Кстати, почему?.. – Ответом ему был ледяной немигающий взгляд. Капитан поперхнулся, выдавив: – Да, сэр, – отдал честь и отключился.
Эйрел отодвинулся от комм-устройства, невесело глядя туда, где только что светились голографические изображения. Он взглянул на Корделию, и губы его скривились в болезненно-иронической гримасе.
– Отец – человек старый, – выговорил он наконец.
– Этот старый человек только что пытался убить твоего сына. То, что осталось от твоего сына.
– Я понимаю его. Понимаю его страхи.
– А мои понимаешь?
– Да. Тоже.
– Если дойдет до дела, если он попытается туда вернуться…
– Он – мое прошлое. – Форкосиган встретился с ней взглядом. – Ты – мое будущее. Теперь моя жизнь принадлежит будущему. Даю слово Форкосигана.
Корделия вздохнула и принялась растирать ноющую шею и заболевшие глаза.
Куделка, постучавшись, осторожно просунул голову в дверь.
– Сэр?.. Секретарь министра хотел узнать…
– Через минуту, лейтенант, – Форкосиган махнул рукой, и лейтенант исчез.
– Давай отсюда сбежим, – предложила Корделия.
– То есть как?
– Императорский госпиталь, императорская армия и все остальное, что тут есть императорского, вызывают у меня неудержимую императорскую идиосинкразию. Давай на несколько дней уедем в Форкосиган-Сюрло. И там ты быстрее поправишься: твоим преданным служителям, – она указала подбородком на дверь, – будет труднее до тебя добраться. Только мы с тобой, мой дорогой.
Поможет ли это? А вдруг они вернутся к месту своего летнего счастья и не найдут его там? Вдруг его смыли осенние дожди?.. Корделия чувствовала, как в ней поднимается отчаяние: надо найти утерянное равновесие, ощутить под ногами какой-то островок надежности.