– Можно с кем-нибудь из них поговорить? С одним из этих братцев? – перебил Сафронов.
– С которым?
– Со старшим.
Антон Николаевич услышал, как Иринка с кем-то шепчется. Похоже, с женщиной. Это немного успокоило Сафронова.
Потом в мобильнике раздался мужской голос:
– Я вас слушаю, Антон Николаевич! – Голос был строгим, но довольно приятным. Сафронов подумал, что такой голос может быть у учителя.
– Что вам нужно? Выкуп? – спросил каминных дел мастер.
– Ваша дочь – очень сильная колдунья… Мне была нужна ее помощь в одном деле… Где вы сейчас? – оборвал сам себя говоривший. Теперь в его голосе проступила тревога.
– Возле мэрии.
– Немедленно! Уезжайте оттуда немедленно. Приезжайте в Питер за дочерью.
– В чем дело?
– В мэрии ваши камины. Вы поняли?
Телефон отключился.
«Камины… Откуда он знает?» – с тоской подумал Сафронов, глядя на ревущее пламя.
Только теперь до него дошло: на него повесят поджог… Но он ведь в самом деле спалил мэрию!
Дом Романа стоял нетронутый. Даже забор не сумели повалить во время беспорядков – хотя и пробовали. Оказалось, никому не под силу одолеть наложенные водным колдуном заклинания. Калитка легко поддалась нажиму руки, пропустила хозяина и его спутницу и тут же лязгнула стальной пастью замка.
– Я пойду наверх, лягу, – сказал Роман, когда они вошли в дом. – Ужасно устал. Да и бок проклятый болит…
– Помочь тебе? – предложила Тина.
– Не нужно. Как-нибудь вскарабкаюсь.
– Хочешь, борщ сварю?
– Нет, не нужно. Ты чай сделай. Сама отдохни. Это правильно. Домой пока не ходи. Здесь побудь. А борщ варить совершенно ни к чему.
Роман медленно поднялся наверх, растянулся на кровати. Блаженно прикрыл глаза. Он слышал, как внизу позвякивает посуда.
«Неужели я дома! Наконец-то! Как хорошо!» – Тихая волна подхватила его и повлекла.
* * *
Тина прошла в гостиную, сбросила пальто и села в кресло. Все здесь до боли знакомо. Это старое деревянное самодельное кресло, изготовленное еще дедом Севастьяном. А вот здесь трюмо с высоким зеркалом. Это трюмо кто-то подарил Роману. Ему как минимум лет сто. Роман любил старую мебель из цельного дерева.
Бывшая люба отправилась на кухню. Поставила кастрюлю на плиту. Ей вдруг показалось, что она никогда не уходила из этого дома. Но знала: вернулась ненадолго. На одну ночь.
* * *
Роман открыл глаза. Дождь барабанил по подоконнику. Внизу было тихо. Он накинул халат и спустился на кухню. На столе расставлены были чистые тарелки, разложены ложки, выставлена сметана в крынке и нарезан хлеб. На плите исходила одуряющим ароматом кастрюля с борщом. Он взял половник, зачерпнул.
О, Вода-Царица! До чего же вкусно! Если бы Надежда умела так готовить!
Он так и ел борщ из кастрюли, не наливая в тарелку, потом поднялся вновь в спальню и заснул.
* * *
Поздним утром (уже двенадцать пробили, вернее, прохрипели часы в кабинете) навестить водного колдуна явился Гавриил Черный.
Роман пил чай на кухне в гордом одиночестве. После вчерашнего он был все еще в халате и домашних тапочках. От чашки душистого чая, заваренного самолично повелителем водной стихии, глава Синклита не смог отказаться.
– Ну что, Гавриил Ахманович, явился поведать, как ты меня заказал? – спросил Роман с улыбкой. – Давай рассказывай.
Гавриил скривил губы, что, видимо, должно было означать улыбку, и признался:
– Я всеми силами хотел сохранить Синклит.
– В этом я не сомневаюсь. Но разве я был против Синклита?
– Гукин сегодня утром заявил, что будет теперь самолично назначать главу Синклита.
Роман присвистнул. Потом рассмеялся. Впрочем, смех был совсем невеселый.
– Удивительные вещи ты мне рассказываешь. Прежде всего удивительные тем, что Синклита как такового больше не существует. Все личные знаки уничтожены. Прах. Пепел. Уцелели лишь четыре знака. Уточнить – чьи?
– Не надо, – покачал головой Гавриил.
– Может быть, теперь расскажешь, что же произошло на самом деле?
– Чудодей умер.
– Я не забыл. Даже после вчерашнего. И как же Гукин на тебя давил, бедного?
– Первым делом позвонил мне и попросил принять в Синклит своего помощника Чебарова.
– Этот тип – некромант и к тому же колдован. Некромантам в Синклите делать нечего.
– Да не в этом дело. Поначалу я решил, что Гукин попросту не информирован: у Синклита с властями – нейтралитет. То есть мы им платим определенную сумму, и все. Мы им не помогаем, но и не мешаем ни в чем, они на нас не давят. Просьба принять в Синклит Чебарова была вмешательством в наши дела. Я расценил обращение Гукина как непонимание ситуации. Я решил кое-что мэру разъяснить.
– И как? Разъяснил?
– Через две недели он предложил создать совместное предприятие, которое будет вести дела Синклита. Я объяснил, что нам это не нужно. Он как будто не услышал и прислал Жидкова обсудить устав.
– Почему ты нам ничего не рассказал? Мог бы посвятить в свои проблемы Совет Синклита. Это уже касалось всех нас!
– О да! И тогда бы уже весь Синклит был в курсе.
– Что в этом плохого? – Недоумение Романа было искренним.
– Если честно, я боялся.
– Чего?
– Что многие соблазнятся предложением Гукина работать на власть.
– Разве мы прежде не сотрудничали?
– Не так, как хотелось Гукину. Ты, к примеру, помог Сторукову найти тело убитого мента, или там убийцу ему в водном зеркале показал, или пожар загасил в библиотеке. Но это все не то. Это нормально. Я имею в виду другое. Когда мы начнем на обычных людей в пользу власти давить.
– Значит, ты решил, что справишься с Гукиным в одиночку?
– Я вежливо намекнул господину Жилкову, что колдуны не нуждаются ни в какой крыше, что они сами могут на кого угодно наехать. И Гукина Синклит одним плевком перешибет…
– Одно уточнение! – перебил Гавриила Роман. – Если все мы будем заодно…
В ответ глава Синклита лишь тяжело вздохнул: он и сам знал склочный характер чародеев. Заставить их принять единогласное решение практически невозможно. Но, с другой стороны, ходить под властью колдуны тоже не приучены. Многие, разумеется, готовы продаться (деньги – страшная сила). Но вся особенность их работы в том, что продавшийся колдун непременно часть своей силы теряет. Потому как подчинение и стихия – несовместимы.