– Что ж ты будешь делать? – Хлоя обернулась.
Туллия пожала плечами:
– Попутчика подожду.
– Не боишься прождать до утра?
– А мне некуда спешить. В крайнем случае, Август подберёт на обратном пути, а я тут отдохну в каком-нибудь милом домике. Передай ему привет! – И Туллия помахала Хлое ручкой.
Норма Галликан уселась на камень, подобрав полы серой некрашеной туники. Её загорелое, прочерченное глубокими морщинами лицо в обрамлении седых волос последние годы почти не менялось. Она постарела много лет назад. Теперь время потеряло над нею власть.
Положив самодельный, сшитый суровыми нитками кодекс на колено, она делала записи. Стило её так и летело. Напротив на камне сидела Маргарита и пыталась зарисовать развалины дворца. Но для точности ей не хватало ни верности руки, ни терпения. Когда она явилась к Норме Галликан и объявила, что будет жить рядом с изгнанницей и во всем ей служить, Норма решила, что к ней подослали нового соглядатая.
Однако она не прогнала Маргариту. Если девушка соглядатай – пусть глядит. Во всяком случае, Норма будет знать, от кого ей скрываться. Ну а своих взглядов она никогда не таила и открыто говорила всем, что думает о Бените и его исполнителях. Однако уже через пару дней она стала сомневаться в верности своего предположения. Либо девчонка в самом деле доносчица и при этом большая актриса, либо её намерение служить Норме Галликан вполне искреннее. Сама Норма не была такой никогда – наивной до глупости. Или все же была?
Норма оторвалась от своих записей и подняла голову. К ним направлялись сразу несколько человек. Все мужчины. Тот, что шёл впереди, был молод – лет двадцати, не больше. Высокого роста, широкоплеч, в пурпурной тунике. Норма вгляделась в его лицо и поднялась. Маргарита тоже узнала гостя. Ахнула и вскочила с таким видом, будто собиралась бежать. Но не побежала. Некуда было.
– Ты осмотрел дворец Миноса? Его почти восстановили, – спросила Норма, направляясь навстречу Постуму. – Очень много новодела, все пахнет краской, но все же некоторое ощущение прошлого есть. В археологии я дилетант, но мне здесь нравится.
Маргариту Постум заметил и даже кивнул ей. Но сделал вид, что нисколько не удивлён, встретив её на Крите. Она же залилась краской: даже шея покраснела.
– Ты получила моё последнее письмо? – обратился император к Норме Галликан, при этом краем глаза наблюдая за Маргаритой.
– То, в котором ты описываешь своё неудачное выступление в сенате? Ты поступил верно, мой мальчик, сказав этим подонкам, что они подонки. К сожалению, это не сделает их лучше.
– Нет. Это было предпоследнее. Я имею в виду то, в котором описываю свой визит в лагерь Цезона Галла.
– Ещё нет.
Постум опустился на ближайший обломок камня. Норма села рядом. Рассказывать не хотелось. Как говорить о поражении? Он проиграл, но проиграли и те, с кем он боролся. Однако пришлось рассказать.
– Вся беда в том, что Бенит и Макрин думают лишь о себе и своей карьере, а не о миллионах других. – Норма тяжело вздохнула. – Эти жизни должны висеть на них неподъёмных грузом. А правители отмахиваются от них, как от надоедливых мух. Этого я никогда не пойму. Твой легат тоже думал лишь о своей карьере.
– Знаешь, почему я здесь? Мне показалось, что сюда будет сложнее подослать убийц. Так что я попытаюсь здесь выждать и выжить. Для меня выжить – значит победить. Сначала надеялся переждать на своём линкоре. Но потом подумал, что лучше обосноваться на суше. Спору нет, Бенит может высадить десант и приказать меня захватить. Но вряд ли отважится. Кстати, как поживает наша замечательная Марго?
– Так это ты прислал её? – изумилась Норма. – Она мне ничего не сказала.
– Она скрытная. Ты ещё многое узнаешь о нашей красавице! – Постум подмигнул Маргарите.
Та опять покраснела. И даже сделала в ответ какой-то жест.
– Хорошая девочка. Работает у меня секретарём. Но тебя она почему-то ненавидит. А я пытаюсь доказать ей, что ты не так плох, как кажешься.
– Ты ничего не понимаешь, Норма, – засмеялся Постум. – Это – не ненависть. Это такая любовь.
– Ты врёшь! Я тебя ненавижу! – выкрикнула Маргарита, прекрасно слышавшая весь разговор.
Норма повернулась к ней:
– Он не так безнадёжен. Он шлёт мне письма и изображает, что его интересует моё мнение. Разумеется, это только игра. Но ему двадцать лет. То есть он ещё ребёнок по сути. И, возможно, играя, он чему-то научится и…
Норма замолчала. Потому что увидела, как из дверного проёма, из тьмы лабиринта на свет площадки вышел, хромая, немолодой человек. Он шёл очень медленно, седые волосы трепал ветер. Странно было его видеть здесь, среди развалин Кносского дворца, где когда-то, рыча от ярости и боли, метался Минотавр. И все же сомнений не было: это бывший Цезарь. Норма узнала его с первого взгляда, даже спустя много-много дней.
– Элий! – только и выдохнула она. – Наконец-то. Я была уверена, что ты когда-нибудь приедешь сюда.
– Да? Была уверена? А я не хотел ехать. Постум привёз меня силой.
– Не хотел ехать? Но почему?
– Боялся, что Минотавр сожрёт меня.
– Ты все шутишь.
– С некоторых пор старая привычка вернулась. – Элий улыбнулся. И вдруг сделалось совершенно невероятным его сходство с Постумом. Норма невольно перевела взгляд с лица Элия на лицо молодого императора. И тут же почему-то всякий намёк на сходство пропал. Постум был другим. Совершенно. Норме показалось, что все эти месяцы она воспитывала не Постума, а Элия. Будто ему писала письма. Да, именно Элию, сбившемуся с дороги и потерявшему себя, а не Постуму. Молодого Августа она совершенно не знала и не понимала.
– Элий, – прошептала Маргарита, не веря, что Философ и Элий в самом деле одно и то же лицо.
– Значит, ты вновь сделался острословом. С каких пор? – поинтересовалась Норма.
– С тех пор как кончилось моё изгнание и я наконец вернулся к сыну.
– В Рим? – уточнила Норма.
– К сыну. Я стараюсь отныне не мыслить глобальными категориями.
– Зря! – выкрикнула Норма по-девчоночьи задорно. В этот момент она и Маргарита показались Элию одного возраста. Сёстрами, что ли. Он рядом с ними был стариком.
– Ладно, ладно, не принимай так близко к сердцу. Разумеется, я думаю о Риме. Как же иначе? Кстати, мы приехали сюда укрыться от длинных лап Бенита.
– Укрыться? – изумилась Норма Галликан.
– Ну да. Постум открыто выступил против диктатора. Теперь его постараются убрать.
Норма нахмурилась:
– Мне не нравится то, что ты говоришься. Сейчас не время укрываться, а время действовать.