— Я? Пытал? Да ты что?! — Возмущению мара не было предела. — Парень согреться хотел. Термопатрон попросил. Я добрый, вот и дал ему термопатрон. Откуда мне знать, что он такой безмозглый — к голому телу его приложит. Я едва отодрал вместе с кожей. Спас твоего парня, и вот благодарность!
— Что с ним делать будем? — спросил Виктор. Он со многими людьми умел обращаться. С хитрыми. С умными. С жестокими. С такими, как этот мар, — не умел.
— Забить два термопатрона в задницу, поставить на максимум, руки и ноги связать, — предложила Ли.
— Э, милая, давай-ка лучше я кое-что тебе в задницу забью да так поджарю, вовек не забудешь, любой мужик холодным после меня покажется. — Этот Сема, похоже, ничуть не боялся Ли. — Я десять раз подряд могу.
— Маловато будет, — отозвалась Ли.
— Да ты чё? Мало — десять?
— Отстал ты в Диком своем мире, Сема. Десятью палками никого нынче не удивишь.
— Так то ж машинки одни, фигня, в общем. А я по-настоящему могу. Ну, давай, повеселимся?
— Давай его живьем в костер бросим, — предложил Васильев и ухватил мара за шиворот.
— Не надо, — остановила майора Ли. — Он нам еще пригодится.
— Я же говорил! — подмигнул ей Сема. — Ты меня еще заценишь...
— Заценю, — пообещала Ли и ударила пленника.
7
Женщину отпаивали горячим чаем, кормили таблетками, сухарями. Она ела с жадностью. Но первый кусочек подсовывала мальчишке.
— Славик, миленький. — Она гладила грязную голову сына и всхлипывала.
Виктор оглядывал разоренную станцию. Совсем недавно — несколько дней назад? Месяц? Вчера? — здесь жили веселые счастливые люди. Виктору почему-то казалось, что непременно веселые и счастливые. Жили одной семьей, вместе ужинали, вечерами собирались в холле посмотреть головидео. И вот — нет ничего, пустыня, разор.
— Как все случилось? — спросил портальщик.
Женщина в ответ только всхлипнула.
— Мары прежде не нападали на станции, — сказал Ланье р. — И где наблюдатели? У вас должна быть охрана!
— Наблюдателей забрали, — сказала женщина.
— Кто? — искренне удивился Ланьер. — Такого не может быть. Метеостанции под особым контролем.
— Люди из промзоны пришли и увели их. И почти всех наших мужчин — тоже. Троих оставили, дали оружие. А сами ушли. А что могут сделать три человека, если маров набежало не меньше сотни. Они как тараканы, изо всех щелей полезли, сразу пронюхали, что наблюдателей больше нет. Один охранник только раз и выстрелил. А потом эти прорвались.
— Как тебя зовут? — спросил Виктор.
— Аня... Анюта.
— Анюта, ты вот что мне скажи, — попросила Ли. — Куда все мары после штурма делись?
— Не знаю. Три дня как ушли. А потом вот эти трое явились.
— Да мы же спасли эту дуру вместе с ее пацаном. Она бы без нас сдохла! — подал голос Семен. — Мы ее кормили, поили, и вот — благодарность.
— Куда они пошли? — повернулась Ли к Семену. — Скажешь — не убью.
— А ты, умная, сама догадаться не можешь? Слабо, да?
— Говори!
— Дай слово, что отпустишь меня и друзей моих... Ах да, ты их пришила, сука. Таких отличных ребят завалила! Куда я теперь без них?
— Так иди за ними! Я помогу.
— Нет уж. Жить еще хочу. Я — жизнелюб. Такие как я, всюду выживают. Их бабы любят. Ты тоже меня любишь, только притворяешься, что не хочешь. Ну, так как? Поладим, крошка?
— Как я проверю, что ты не обманул? — против воли Ли улыбнулась.
— А это уж твое дело. Я ж вас, уродов из Валгаллы, ненавижу. Сегодня ненавижу, завтра — восхищаюсь. Потому как вы классно всякую мразь портальную мочите.
— Хорошо, отпущу тебя.
— И я рискну. Я парень рисковый. Ну, слушай! — Пленник хмыкнул. Смеялся? — Крепость они пошли грабить. Говорят, там у генерала Бурлакова сокровищ видимо-невидимо накоплено. И бабы имеются. А самого Бурлакова пришибли. Вот они и пошли.
— Черт, я так и знал! — Виктор вскочил. Как будто собирался немедленно — через ночь и морталы — куда-то бежать. Один, раненый и безоружный. — Как только они узнали про смерть генерала...
— Да замолчи ты! — прикрикнула на него Ли.
— Пойми наконец, крепость теперь для маров — легкая добыча.
— Подожди, хватит орать! — Ли отвела Ланьера в сторону. Так, чтобы их не слышали ни Анна, ни пленный. — Разве крепости нечем обороняться?
— Оружие есть, конечно. Но внезапность может все решить. Где наши грузовые платформы?
— Внизу. У подножия холма. Сюда мы только с майором Васильевым поднялись.
— Отлично! — Виктор повернулся к Семену. — У маров был какой-то транспорт? Вездеходы или джипы.
— И вездеходы, и джипы. Только эршелла мало. Почти ничего. Они думали на станции найти запас. Но тут ничего не было. Ни одной бочки.
— Значит, они будут искать эршелл. Дай карту! — Ланьер повернулся к Ли, почти выхватил из рук пластмассовую планшетку. — Вот здесь склады наблюдателей. Скорее всего, они пойдут сюда, больше некуда. Значит, два дня, как минимум, потеряют. Мы можем их опередить и добраться до крепости первыми.
— Виктор, мы идем совсем не в крепость, а вот сюда, — майор Бернхард указала на хронопостоянную зону, пересеченную надписью «Район Недоступности». — Везем герцогу груз. Или ты забыл?
— Тогда езжай на встречу с герцогом одна. А я должен предупредить людей. Там мои друзья. Я не могу просто так куда-то идти, если их ждет такое... — Он дернул головой в сторону костра. — Дай мне одну грузовую платформу — ту, на которой контейнер с продуктами. Продукты перегрузи на остальные, мне оставь минимум.
— А что потом? — насмешливо спросила Ли. — Ты будешь оборонять крепость?
Ланьер на секунду задумался.
— Нет. В объятия к Хьюго я не полезу. Проеду стороной, так, чтобы не столкнуться с марами. Вот здесь, через Картофельную деревню, обогну крепость с запада. Я могу взять Анну и малыша с собой. Пошлю ее к Хьюго с запиской — предупредить. Он — начальник охраны. Пусть покажет, на что способен.
— Не выйдет. Я тебя больше одного не оставлю. Едем вместе — сначала мимо твоих картофельников, а потом продавать этот самый хрон.
— Мы опоздаем и не получим премию.
— Успеем. Здесь есть зоны замедления — как раз перед горами Недоступности. Если умело выбирать маршрут, можно выиграть пару суток.
1
Женька проспала до следующего утра. В «Повелителе» было тепло и уютно. Окна затемнены, внутри приятный полумрак. Корабль слегка покачивался. Кресло было откинуто, Женька лежала, накрытая шерстяным пледом, пушистым и немного кусачим. Женька подумала, что это наверняка местная работа, и тут же окрестила плед «дикарем». Подле Женьки сидел рен.