— Вот незадача, — не сдержался Вексфорд. Лифт мягко опустился, и дверь открылась. — Мы возьмем с собой кого-нибудь из наших сотрудниц.
— Правда? А когда вы мне сообщите, кого мы арестовываем и на каком основании?
— В машине, — ответил Вексфорд. — По дороге.
— И как к вам пришло озарение?
Вексфорд улыбнулся — в его улыбке проступали торжество и вновь обретенная уверенность.
— Мне не спалось, — сказал он, пока они ждали женщину-полицейского. — И я читал книгу. Я старый невежественный полицейский, Майк. Слишком мало читаю. Я должен был прочесть ее сразу, как только получил от автора.
— Не знал, что это детектив, — с невинным видом заметил Берден.
— Не болтай глупостей, — буркнул Вексфорд. — Я не говорил, что в книге описан план убийства. В любом случае никакого плана не было.
— Конечно не было. Это непреднамеренное убийство.
— Да, тут ты прав — как и во многом другом, — сказал Вексфорд и сделал неожиданное признание: — Знаешь, я уже начал думать, что ты прав во всем. А я становлюсь старым.
— Перестаньте, сэр, — искренне запротестовал Берден. — Это ерунда.
— Вот именно, ерунда! — рявкнул старший инспектор. — Глаза у меня еще на месте. И интуиция. Мы что, собираемся тут стоять весь день? Нам нужно арестовать преступника.
Вероятно, кто-то другой стоял на кафедре и призывал мальчиков возвысить свои сердца и голоса, поскольку Дэнис Виллерс был дома.
— Взял выходной, — объяснил он Вексфорду. — Неважно себя чувствую.
— Выглядите больным, мистер Виллерс, — сказал Вексфорд и пристально посмотрел в глаза собеседнику. — Впрочем, как всегда.
— Неужели? Да, наверное.
— Похоже, вам неинтересна цель нашего визита.
— Мне — нет. Я знаю, зачем вы явились.
— Я бы хотел увидеть вашу жену.
— И об этом я тоже догадался. Или я должен думать, что вы захватили женщину-полицейского только ради приятной компании? Вы недооцениваете противника, мистер Вексфорд.
— Как и вы.
На лице Виллерса мелькнула болезненная улыбка.
— Да, мы с вами презирали друг друга. — Он подошел к двери спальни. — Джорджина!
Она вышла — плечи сгорблены, голова опущена. Вексфорд всего раз в жизни видел, чтобы кто-то так переступал порог комнаты, — тогда это был отец, два дня продержавший на мушке собственных детей. В конце концов его убедили бросить оружие и выйти; он шагнул навстречу ждавшим его полицейским и рухнул в объятия жены.
Джорджина упала в объятия мужа.
Он крепко прижал ее к себе и погладил по волосам. Вексфорд услышал, как она что-то шепчет, умоляет не покидать ее. Украшений на ней не было, только два кольца — подаренное на помолвку и обручальное.
На них было больно смотреть, и Вексфорд никак не мог заставить себя произнести слова обвинения. Он неловко топтался на месте и негромко кашлянул, прочищая горло, — этот звук был похож на тот, который издала она, когда заперлась в ванной. Внезапно Джорджина посмотрела на них поверх плеча мужа. По ее веснушчатым щекам текли слезы.
— Да, я убила Элизабет, — хрипло сказала она. — Фонарь лежал на земле. Я подняла фонарь и убила ее. Я рада, что сделала это. — Дэнис Виллерс вздрогнул, не разжимая объятий. — Если бы я знала раньше, то раньше бы и убила. Я убила, как только узнала.
Вексфорд тихим голосом зачитал обвинение.
— Мне все равно, что там у вас написано. Я сделала это потому, что хотела сохранить мужа. Он мой, он принадлежит мне. Мне еще никогда никто не принадлежал. У нее было все, а у меня — только он.
Виллерс слушал; лицо его было спокойным и решительным.
— Можно мне поехать с ней? — спросил он.
Вексфорд не ожидал от него такого смиренного тона.
— Разумеется, можно.
Женщина-полицейский повела Джорджину к машине, положив ей руку на плечи. Рука предназначалась для поддержки, чтобы Джорджина не споткнулась, но со стороны это выглядело как сочувственное, сестринское объятие. За ними шел Берден, медленно и напряженно, как на похоронах.
Виллерс посмотрел на Вексфорда, и старший инспектор не стал отводить взгляд.
— Много она вам не расскажет, — произнес Виллерс. — Я единственный из живых людей, кто знает все.
— Да, мистер Виллерс, нам потребуются ваши показания.
— Я уже кое-что написал. Другие люди говорят или держат все в себе, но писатели доверяют мысли бумаге. Я писал это ночами. Не мог заснуть. Вообще не спал.
Конверт ждал на столике в коридоре, прислоненный к вазе. Взяв его в руки, Вексфорд заметил, что письмо адресовано ему и снабжено маркой.
— Если бы вы не пришли сегодня утром, я отправил бы письмо почтой. Ожидание стало невыносимым. Теперь, когда оно у вас, я, наверное, смогу заснуть.
— Тогда пошли, — сказал Вексфорд.
Виллерс сидел в машине Бердена, рядом с ним. Все молчали. Когда они въехали в Кингсмаркхэм, Вексфорд вскрыл конверт и пробежал глазами лист с машинописным текстом. Затем машина свернула во двор полицейского участка.
Вексфорд вышел и открыл переднюю пассажирскую дверь. Виллерс не пошевелился. Коснувшись его плеча и намереваясь сказать, что они приехали, Вексфорд увидел, что Виллерс крепко спит, — и впервые ощутил внезапный прилив сочувствия к этому человеку.
Для инспектора Вексфорда
Вряд ли я вхожу в число ваших любимых писателей и поэтому постараюсь сделать это заявление по возможности кратким. Я пишу это ночью, пока моя жена спит. Да, она может спать, как спит невинный человек — просто мститель.
Когда вы процитировали Байрона, я был уверен, что вы знаете почему, даже если не знаете как. Но с тех пор я все время задаю себе вопрос: знали ли вы? Понимали ли, что говорите? Я смотрел на вас не отрываясь. Ждал, что вы арестуете мою жену, и мое лицо должно было сказать вам, чего я боялся: чтобы напугать меня и вырвать признание, вы процитировали слова человека, который — это известно всему миру — был любовником своей сестры.
Тогда я думал, что выдал себя. Определенно выдал, когда дал вам свою книгу. Но потом решил, что вы слишком невежественны, тупы и медлительны, чтобы соотнести короткий отрывок из моей книги с моей собственной жизнью. Теперь, когда занимается заря и в ее лучах я смотрю на вещи холодно и бесстрастно, когда вспоминаю свою намеренную грубость и вашу цивилизованную терпимость, вспоминаю вашу восприимчивость, то понимаю, что ошибался. Вы прочтете и поймете, «мудрец, читающий глубоко» [39] .
Это написал Вордсворт, мистер Вексфорд. Как вам известно, он тоже был влюблен в собственную сестру, но, повинуясь долгу (суровому сыну гласа Божьего), оставил ее. Вам больше нет нужды спрашивать, что привлекло меня в Вордсворте, в чем сходство между нами. Дороти появляется в моей книге лишь как интерлюдия между Аннет и Мэри, но вы должны были заметить параллели; вы должны были понять, что привлекло меня в этом поэте, когда в молодости я искал предмет, которому мог бы посвятить свою жизнь. Помимо всего прочего, конечно. Я считаю, что Вордсворт уступает только Мильтону, и полностью согласен с Кольриджем, который сказал: «Вордсворт великий человек, единственный, рядом с которым я всегда и во всех отношениях чувствую себя нижестоящим».