— Нет, вы ошиблись, я так и не заглянула в лицо своим демонам. Я просто солгала ради памяти отца Джеймса, — призналась Мэй. — Слушая все, что там говорилось, я вдруг поняла, о чем именно он хотел мне напомнить. И я солгала для него. Потому что он уже тогда предполагал, что Вирджинии не было на борту, да ее и не могло там быть, если она уже была мертва, верно? К тому времени отец Джеймс уже выслушал признания умирающего Герберта Бейкера и был почти уверен, что они ее убили. Но он все-таки надеялся, с моей помощью, получить доказательства…
Ратлидж вынул часы, но не мог рассмотреть в темноте циферблата.
— Может быть, вернемся в Остерли?
— Прошло меньше четверти часа. Надо еще немного подождать.
— Но чего мы ждем? — Мэй сунула озябшие руки в перчатках в карманы.
— Сам до конца не уверен.
Только через сорок пять минут, как всегда первым, что-то услышал Хэмиш. Ратлидж напряженно выпрямился, вслушиваясь, пытаясь уловить звук шагов сквозь шум дождя.
Из-за угла вынырнул Питер Гендерсон, подбежал к машине и забрался на заднее сиденье со словами:
— Он идет.
— Кто идет? — спросила Мэй Трент. — Это ведь Эдвин, кого вы ждете?
Мужчины промолчали. Все трое застыли в ожидании. И вот дверь дома распахнулась, появился большой прямоугольник света, почти достигавший автомобиля Ратлиджа. Вышел человек и направился по блестевшей от воды дорожке. Заметив машину Ратлиджа, он быстро подошел к окошку со стороны водителя, нагнулся и заглянул внутрь. Капли дождя текли по его лицу, как слезы.
Это был Артур Седжвик. Он протянул Ратлиджу зонт, забытый у двери.
— Не хочу, чтобы меня повесили, — сказал Артур, — хотя все равно я скоро умру, во всяком случае, первым из них. Моя спина искалечена, я не проживу долго. У меня никогда не будет наследника. Эдвину не придется долго ждать титула. Он жаждет его всю жизнь, сколько я его помню. А мой отец не пожалеет обо мне, он скорбит о том сыне, который носился, как ветер, на гоночных автомобилях и никогда не задумывался о риске и смерти. Это в прошлом.
Ратлидж молчал.
— Вы сможете мне помочь? Если я дам показания против них?
— Я могу попытаться.
— Они настаивали, чтобы я ради спасения своей чести и чести семьи приставил пистолет к голове и спустил курок. Все будет похоже на самоубийство доведенного до отчаяния человека, который больше не в силах терпеть боль и быть инвалидом. Пусть причиной станет это. Инспектор Блевинс не захочет реабилитировать Уолша, ведь это будет удар по его самолюбию, да он и не осмелится возбудить против нас дело. О моей смерти поговорят девять дней и забудут.
Артур обошел машину и сел рядом с Гендерсоном. Ратлидж включил фары. Лица сидевших в автомобиле казались бледными, как у привидений.
Ратлидж развернулся и поехал к воротам.
— Я всегда ненавидел этих проклятых бабуинов в саду, — снова заговорил Артур. — Они смотрели на меня так, как будто пронизывали насквозь, их взгляд проникал сквозь плоть и кровь, в самую душу. И сегодня вечером они так же наблюдали за мной, я чувствовал это, потому что всегда чувствую их присутствие. Я давно дал себе клятву, что как только стану лордом, то первое, что сделаю — разобью проклятые камни. Но мой отец испытывал по отношению к ним суеверный страх, как до него Честены.
Они проехали через ворота.
— Что теперь будет с нами? — встревоженно спросила Мэй Трент.
— Посмотрим, — ответил Ратлидж. — Надо было вам остаться в Остерли. Тогда не подвергались бы сейчас опасности.
— Это был мой собственный выбор, — напомнила она. — Однажды я уже предала, оставила одного в беде отца Джеймса.
Ратлидж резко свернул с дороги и въехал в густые заросли кустарника, слышно было, как жесткие ветви царапали кузов. На машину обрушился целый водопад. Заехав вглубь насколько было возможно, он выключил фары.
— Сидите очень тихо.
Через несколько минут от ворот Седжвиков выехал автомобиль. Он как молния с ревом пронесся мимо и исчез в темноте. Насколько Ратлидж смог разглядеть, впереди сидели двое.
— Они уже начали охоту за мной, — сказал Артур Седжвик. В голосе его была смесь отчаяния и покорности. — В доме есть оружие.
— Нет, — ответил Ратлидж, — они охотятся за мной. Но и ваша очередь придет. Где похоронена ваша жена?
— На болотах. Я ее убил, но не смог сам похоронить. Это сделал Эдвин. Он время от времени отправляется на лодке на то место убедиться, что она все еще там.
Мэй Трент испуганно вскрикнула.
— Седжвик, мы вас отвезем прямо в Норидж, — сказал Ратлидж. — Гендерсон, как только мы доберемся до Остерли, найдите в гостинице монсеньора Хольстена и скажите ему, чтобы шел к церкви Святой Троицы. Мы его встретим там. Попросите миссис Барнет отослать мои вещи и вещи мисс Трент в Лондон. Потом идите к дому викария и ждите там, спрячьтесь хорошенько. Сделаете?
Гендерсон односложно выразил согласие.
— И спасибо, — добавил Ратлидж, — за вашу помощь сегодня.
Впервые в голосе Питера Гендерсона прозвучала прежняя, давно забытая гордость.
— Рад был помочь. И я стану молчать, будьте уверены.
Они ждали у церкви, глядя на высокие силуэты башен, вырисовывавшиеся на фоне ночного неба. Артур Седжвик хранил мрачное молчание. Ратлидж был начеку, настороженно вслушивался и вглядывался в темноту. Где-то совсем близко раздался резкий лай лисы.
Мисс Трент спросила тихо:
— Вы уверены, что поступаете правильно?
— Выбора нет. Ярд должен произвести арест. Если я передам дело Блевинсу, он потеряет и второго узника. Артур Седжвик будет в большей безопасности в Норидже.
Дождь снова усилился к тому времени, как промокший и очень мрачный монсеньор Хольстен влез на заднее сиденье, которое освободил Питер Гендерсон десять минут назад.
— Надо поскорее убираться отсюда, — предупредил священник, — так быстро, как сможете. Эдвин уже обыскивает город. Питер кратко мне рассказал о том, что произошло. Сам он уже спрятался в надежном месте. Они никогда не узнают, что он прикрывал вас в саду Седжвиков. Не беспокойтесь за него.
Мотор равномерно урчал в темноте, потом взял более высокие ноты, и автомобиль двинулся по подъездной дороге вниз. Доехав до пересечения с главной дорогой, Ратлидж взял направление на восток, на Норидж.
Он еще долго напряженно вслушивался, пытаясь уловить звук другого, более мощного мотора позади, пока, наконец, не стало ясно, что погони не будет.