«Я променял один ошейник на другой, более комфортный, – усмехнулся про себя Корвин. – Все дело в том, нравится мне этот новый ошейник или нет. Прежний мне не нравился категорически. А новый?»
Он оставил пока этот вопрос без ответа и зашел в ближайший бар. Марк часто заглядывал сюда после работы – посидеть за стойкой, выпить бокал фалерна и немного посмотреть на людей. Просто посмотреть. Понаблюдать за беззаботно болтающими друг с другом юношами и девушками, за тем, как они флиртуют друг с другом, кокетничают, спорят и ссорятся. Корвин ни с кем не знакомился и не заводил разговоров. Просто смотрел. И к нему лично никто не обращался. Дружески кивали издалека и проходили мимо. Почти все посетители бара знали, кто он такой, и опасались беспокоить. Сам же патриций не стремился разорвать этот круг одиночества.
Нынешний вечер тоже не стал исключением, а от всех прочих отличался лишь тем, что в кармане лежала полученная от Люса инфокапсула. На душе было мерзко, как будто некто в темном переулке влепил Марку пощечину и удрал. Хотя Корвин ни в чем не мог себя упрекнуть.
Патриций достал инфашку и повертел в руках. Бросить ее на пол и раздавить каблуком – желание стало почти непреодолимым.
«Нам только казалось, что мы друзья, Люс! – мысленно обратился он к старому приятелю. – Мы просто были рядом, оба носили ошейники и дергали на одной грядке ле карро. Это – единственное, что нас объединяло. Тебе хорошо, Люс? Ну и отлично. Это все, что я хочу о тебе знать».
Но Марк не выбросил инфокапсулу, а снова положил ее в карман.
Наконец он расплатился и вышел. Как всегда, кивнув посетителям – всем разом и никому конкретно, – уселся в свой флайер и отправился домой.
Еще подлетая к усадьбе, Марк заметил, что этим вечером дом слишком ярко освещен, – горели почти все окна на фасаде. У входа хозяина дожидался управляющий Гай Табий.
– У нас гость, сиятельный, – сообщил старик, едва хозяин поднялся по ступеням.
– Почему ты не предупредил?
– Гость просил вас не беспокоить. И даже не называть его по имени. Сказал – хочет устроить сюрприз.
– И где же он?
– Дожидается в столовой. Потребовал туда вино и закуски, – наябедничал управляющий.
– Обед готов?
– Разумеется, доминус, – Гай Табий сделал вид, что немного обиделся.
– Так вели подавать. Князь Сергей наверняка проголодался. Так же как и я.
Марк был уверен, что таинственный гость прибыл с Китежа. И не ошибся. В триклинии на одном из трех лож сидел (гость не признавал местный обычай возлежать за столом) князь Сергей Андреевич. Сергей выглядел куда лучше, чем год назад, во время их первой встречи. Казалось, он даже помолодел немного. Одет князь был в светлый костюм, лицо загорелое, волосы небрежно откинуты назад.
Увидев Корвина, Сергей вскочил.
– Ну наконец-то! Я уж думал, что не дождусь тебя и засну прямо здесь, в твоей столовой.
Марк покачал головой:
– Рад видеть тебя, Сергей. Но прилетел ты, мягко говоря, рановато. Женщина, что вынашивает будущую Эмми, на третьем месяце беременности. А ты можешь перевезти ее на Психею только на восьмом месяце.
Чтобы новая Эмилия была выношена суррогатной матерью, а не в искусственной матке, настоял именно князь Сергей.
– Ну и что? Мне делать все равно нечего! В космос меня не пускают, корабля не дают, сидеть на Китеже – тоскливо, управлять опустевшим поместьем на Психее – вообще тошно. Так что я решил воспользоваться твоим приглашением и осмотреть Лаций.
Марк уселся на ложе напротив. Он и сам обычно ел сидя, как привык за годы, проведенные на Колеснице. Андроид тем временем принес закуски и вино.
Они выпили за встречу, потом Сергей наполнил бокал вновь и предложил тост за будущую княгиню Эмилию Валерьевну.
– Сергей, я уже сообщил тебе: никакого ускоренного роста. Ты сможешь жениться на Эмилии почти через семнадцать лет.
– Почти через шестнадцать с половиной, – поправил его Сергей.
– Хорошо, пусть шестнадцать с половиной. Не слишком ли долго придется ждать?
– Я готов. Главное – есть надежда. Самое страшное – когда человека лишают надежды. Кстати, прежде ты обещал передать мне материал для клонирования тайно. А потом вдруг передумал и устроил все эти заморочки с удочерением и прочими формальностями. Ладно, ладно, я не сержусь. Шестнадцать лет пронесутся, оглянуться не успею. Как твои дела? Слышал, ты предотвратил войну Неронии и Колесницы? – В голосе Сергея прозвучала насмешка. Подобные подвиги юного Корвина ему казались преувеличением.
– Я влез в эту авантюру не по своей вине, – скромно заверил Марк. – Но, как всегда, выкрутился. Мне даже пришлось какое-то время побыть петрийским наемником.
– Тебе понравилось? – У Сергея загорелись глаза: как видно, рассказ Корвина его изрядно занимал.
– Не особенно. – Вдруг расхотелось говорить о своих приключениях. Прежде всего потому, что в этом рассказе должен был фигурировать анимал. Как мог князь Сергей отнестись к подобной истории, Корвин представлял весьма смутно.
Тем временем принесли горячее.
– Что Лери и Друз? Живут счастливо? – продолжал вести беседу гость, пока хозяин большей частью отмалчивался.
– Прекрасно. Ждут ребенка. Мальчик. Скоро родится.
– Замечательно! Я непременно явлюсь на крестины, – пообещал Сергей. – Или у вас подобный обряд называется иначе?
– Обряд очищения.
– Я окрещу Эмилию, когда она родится. Надеюсь, Флакки не будут против?
– Им все равно. Девочку вырастят на Психее?
– На Китеже. На Психее она только родится.
– Почему ты этого хочешь?
– Что? – Сергей сделал вид, что не понял вопроса.
– Почему ты так хочешь, чтобы Эмилия родилась на Психее? – уточнил Корвин.
– Душа… Ее душа, Марк, все еще там. Где-то в ноосфере планеты. Я это чувствую. Вот почему я не могу жить на Психее.
Марк постарался не подать виду, что удивлен.
– Но разве… – Он спешно пытался вспомнить, что известно о религиозных представлениях китежан. – Разве душа не поселяется в человеке в момент зачатия?
– Не у клона, – уточнил князь Сергей. – Душа у клона появляется в момент рождения.
– Не думал, что в подобные вещи где-то еще верят, – заметил патриций.
– На Китеже верят.
* * *
Рано утром Корвина разбудил Гай Табий.
– В чем дело? Какие-то причуды нашего гостя? – спросил Марк, зевая и пытаясь натянуть на голову одеяло. Ничто он не ценил в нынешней своей жизни так высоко, как возможность немного поваляться в постели по утрам. На Колеснице их всегда поднимали с рассветом. Наверняка и Люс теперь валяется в постели до полудня, – пришла в голову мысль.