Интересно, что натолкнуло Светония на мысль уничтожить патрициев и захватить власть? Известие, что существует эликсир беспамятства, и есть возможность уговорить других плебеев принять участие в заговоре? Соблазнить их возможностью бескровного переворота и обещанием уничтожить вековое неравенство? Или дружба с сыном консула Домиция? Или собственная тайная зависть? Или убийство префекта Корвина? И страх, что когда-нибудь оно будет раскрыто? Или сознание того, что сам он во всем равен патрициям, даже ношей наделен, а отличий и власти нет? Амбициозность Светония не знала предела. Он искал себе в союзники таких же честолюбивых плебеев. Тех, кого сводила с ума одна мысль об изначальном неравенстве.
Должен ли Корвин их осуждать? Патриций Корвин брезгливо скривит губы. Но бывший раб Марк понимает нестерпимое чувство обиды, которое сжигает плебеев.
Одно ясно: Светоний подготавливал заговор в надежде захватить власть. Возвращение Корвина лишь ускорило события: надо было действовать, пока Корвин не занялся расследованием убийства своего отца.
Марк почти уже не сомневался в том, что префект Корвин случайно узнал о тайне Светония. О том, что плебей незаконно обладает памятью патриция. Старший Корвин встречался с женой своего помощника Друза после возвращения с Психеи. Сообщил, что ее муж погиб. Женщина незаконно несла ношу патрициев. Ее сын — тоже. Маленький Друз уже в те времена как-то мог (совершенно невинно и неосторожно) себя проявить. Одно слово, один намек могли приоткрыть префекту Корвину тайну. Светоний понял, что ему угрожает опасность… И решил во время эксперимента убить префекта, свалив преступление на несчастного плебея Фавста Корнелия Цека. Конечно, это только версия, доказать которую никогда не удастся. Всех этих подробностей Марк не помнил и не знал, потому что события произошли после его зачатия. Окно, через которое поступала информация, захлопнулась. Последнюю тайну его отец унес с собой в могилу, никому не открыв.
… Слепец плакал. Из его механических глаз слезы текли безостановочно.
— Мы были со Светом друзьями… а он… он… Ведь меня могли казнить.
— Вы никогда его не подозревали?
— Нет… — замотал головой Фавст. — На него никто не подумал. Обсуждался один вопрос: нарочно я убил префекта Корвина или случайно, перепутав очки… И твой дед заявил, что все произошло случайно. Он подарил мне жизнь.
Дед… знал он, кто на самом деле устроил катастрофу? Или даже не стал выяснять? Или не сумел? Или… Вряд ли сенатор Корвин ответит на этот вопрос. Да Марк и не хотел его задавать.
— Ну вот, теперь я не просто могу, я обязан жениться на Лери, — заявил Луций Друз, — иначе грош цена моему патрицианству.
— Почему именно Лери? — Корвин изобразил удивление. — Эта взбалмошная, дерзкая, самовлюбленная особа еще тебе не надоела?
Друз, как и Корвин, видел краем глаза, что Лери стоит у выхода на террасу и слышит их разговор. Новоявленный патриций понимающе кивнул будущему родственнику:
— Кто спорит, у Лери масса недостатков, но есть кое-какие достоинства, Главное — она меня любит. — Друз едва сдерживался, чтобы не расхохотаться.
— Любая патрицианка согласится выйти за тебя замуж. Уверенная, что память ее рода будет доминировать. К тому же ты — завидный жених. Богатый. Тебе заплатили за все месяцы работы со мной. Это же огромные деньги!
— Конечно, любая согласится. Но мне нужна только Лери, — заявил Друз с жаром.
— Хорошо, не буду больше отговаривать. Но пеняй потом на себя. Кстати, она знает об особенностях твоей памяти?
— Еще нет. Я рассказал ей о своей первой любовнице. И о второй тоже. А про память мы пока не говорили.
— Когда ты ей сообщишь? После свадьбы или до?
— А ты как считаешь?
Корвин задумался.
— Думаю, надо сказать «до». Лери слишком горда, чтобы простить тебе такую утайку. Как истинная патрицианка она считает, что должна знать все секреты.
— Хорошо, я скажу «до». Но есть еще одна проблема… Сенатор Корвин еще не вернулся. А нам бы с Лери не хотелось тянуть со свадьбой. Может быть, ты дашь согласие на брак?
— Тянуть не придется. Дед только что прислал письмо. Поздравляет с получением звания префекта и сообщает, что вернется на днях.
Друз недоуменно пожал плечами:
— Он что, только теперь узнал, что ты префект? И не слышал про заговор Светония? Где же он был все время?
— Честно отвечу: не знаю.
Корвин обернулся. Лери больше не было в дверях. Ушла бесшумно.
Дед вернулся. Без предупреждения. Утром Марк вышел на террасу и увидел, что сенатор Корвин сидит в плетеном кресле и смотрит на раскинувшийся внизу сад. Кто бы мог подумать, что всего лишь несколько месяцев назад здесь чернело отвратительное пожарище. Сейчас все было в золоте увядающих листьев.
«В багрец и золото одетые леса…» — непременно бы процитировал князь Андрей.
— Дед! — Марк кинулся к старику, обнял его, прижался щекой к щеке. — Где ты был столько времени? Ты хоть знаешь, что произошло на Лации? Заговор сектантов… попытка переворота…
Старик не ответил. От него как-то странно пахло — чем-то приторным и одновременно едким. Марк потянул носом воздух. Сомнений не было: запах лекарств.
— Ты был болен? — Марк отпрянул.
Старик повернул голову. Как бы с трудом повернул и глянул на Марка. Глаза у него были погасшие, мертвые.
— Я и сейчас болен, — выдавил он наконец. Добавил: — Позови Лери.
Марк кинулся за сестрой. Та, узнав, что дед вернулся, бегом примчалась вместе с братом на террасу.
— Я отправляюсь на Старую Землю, — заявил старик. — Все уже готово для поездки.
— Что? — одновременно воскликнули Марк и Лери.
— На Старую Землю. Портал скоро откроется. Я уеду и уже не вернусь. Вы остаетесь вдвоем, дорогие мои.
Голос его слегка дрожал. Дрожали губы. И руки, белые, будто восковые, тоже дрожали. У Марка сжалось сердце.
— Нет… как же… — Марк растерялся. — Ты не можешь просто так! Ты — сенатор!
— Когда я покину Лаций, сенатором станешь ты, Марк. А я уже… не могу. — Старик пожевал губами, хотел еще что-то добавить, но лишь повторил: — Не могу.
— Где ты был столько времени, дед?
— Не могу, — в третий раз сказал старый Корвин.
— Я нашел убийцу отца, — похвастался Марк. — Видишь… у меня все получается.
— Скоро… портал откроют… — Дед вздохнул. Провел пальцами по глазам. — Скоро.
— Но погоди! — Марк никак не мог взять в толк, чем вызваны подобные перемены: даже если дед болен, все равно… почему сенатор должен бежать? Марк был уверен, что дед убегает. Причем спешно. — Если я сделаюсь сенатором, то не смогу одновременно и заседать в сенате, и вести дела. Мне просто не потянуть такую нагрузку. Времени не хватит. Потом — сенатор должен всегда пребывать на Лации. Или почти всегда. Выполнять поручения сената. Но я теперь не могу не быть следователем… я слишком нужен. Нужен Лацию. Всем…