— Как ты? — спросила она.
— Лучше. — И это было правдой. Ото льда больное место сразу же онемело, а от еды в животе разлилось приятное тепло. — Эммм, думаю, мне нужно спросить… на счет комнаты…
— Что ж, тебе нужно познакомиться с Майклом, и он должен согласиться. Майкл милый, правда. И он владелец дома. Ну, во всяком случае, его семья. Я думаю, они переехали и оставили ему дом на пару лет. Он всего на полгода старше меня. Нам всем около восемнадцати. Майкл старше всех.
— Он спит днем?
— Да. Я хочу сказать, некоторые из нас любят поспать днем, но он просто помешан на этом. Я зову его вампиром, потому что он предпочитает ночной образ жизни. В любом случае, дневной сон для него дело очень серьезное.
— А ты уверена, что он не вампир? — сказала Клэр смеясь. — Я смотрела кино. Они скрытные. — Она произнесла это очень весело, думая, что Ева оценит шутку. Но Ева даже не улыбнулась.
— О да, это точно. Первое, он ест чили Шейна, в котором столько чеснока, это убило бы дюжину сильнейших Дракул. И однажды я приложила к нему крест. — Ева сделала большой глоток колы.
— Ты… что? Что ты сделала?
— Ну, конечно, сделала. Я хочу сказать, что девушке не повредит излишняя осторожность, особенно здесь. — Ева снова закатила глаза. Клэр уже поняла, что это был ее любимый трюк. — В Морганвилле. Ну знаешь?…
— Ты o чем?
— Хочешь сказать, что ты не знаешь? Как ты можешь не знать? — Ева опустила свою банку и встала на колени, оперевшись локтями на журнальный столик. Из-под густого макияжа на Клэр смотрели серьезные темно-карие глаза с золотистой каймой. — Морганвилль полон вампиров.
Клэр засмеялась.
Ева промолчала. Она продолжала пристально смотреть.
— Эммм… ты шутишь?
— Сколько студентов в год выпускается из ТПУ?
— Я не знаю… Это дерьмовый колледж, большинство переводится отсюда…
— Все уезжают. Или в конце концов, перестают появляться, правильно? Не могу поверить, что ты не знаешь. Неужели никто не рассказал тебе об этом прежде, чем ты переехала сюда? Поверь мне, вампиры захватили город. Они нападают. В доме ты или на улице. Если ты не веришь в их существование и думаешь, что их здесь нет или ты ищешь другое объяснение происходящему, то твоя семья получает фору. Ты под защитой. Но иначе… — Ева провела пальцем по своей шее и закатила глаза.
«Теперь все понятно, — подумала Клэр, и положила ложку. Не удивительно, что никто не снял у них комнату. Они свихнулись». Как это обидно. Только нашла людей, которые так ей понравились, а они оказались сумасшедшими…
— Думаешь, я чокнутая, — сказала Ева, и вздохнула. — Понятно. Наверно, я бы тоже так подумала, если бы не родилась в защищенном доме. Мой отец работает на водную компанию. Моя мама учительница. Но мы все носим это. — Она вытянула запястье. На нем был черный кожаный браслет, с символом красной розы, такой Клэр еще не видела. Роза была похожа на китайский иероглиф. — Видишь, какая она у меня красная? Вышел срок. Это как страхование здоровья. Дети растут только до восемнадцати. Мой день рожденья был полгода назад. — Она грустно посмотрела на него, потом пожала плечами, отстегнула и положила на поднос. — Думаю, нет смысла носить его теперь. Это уже никого не одурачит.
Клэр смотрела на нее беспомощно, ожидая, что сейчас все разъяснится, это окажется дурацкой шуткой, Ева рассмеется, назовет ее идиоткой и скажет, что она купилась, а Шейн лениво спустится и с обычными обидными словами вышвырнет ее за дверь. Потому, что мир устроен по-другому. Не бывает так, чтобы люди тебе понравились, а потом оказались сумасшедшими. Разве не так?
Других объяснений странному поведению Евы Клэр даже не пыталась найти. Она вспомнила быстро идущих людей на улице, прячущих свои лица. Вспомнила, как мать толкнула своего ребенка из-за дружелюбного жеста. Но это ни о чем не говорило.
— Хорошо. Продолжай думать, что я сумасшедшая, — сказала Ева, и снова села на пол. — Я хочу сказать, почему бы нет? Я не собираюсь тебя переубеждать. Просто… не выходи одна на улицу после заката. Если рядом нет кого-нибудь защищенного, если найдешь такого. Ищи браслет. Она подтолкнула свой пальцем. — Символ белый, если браслет активный.
— Но я… — кашлянула Клэр, не зная, что сказать. Если не можешь сказать ничего хорошего, лучше согласиться. — Хорошо. Спасибо. А Шейн…?
— Шейн? Ты думаешь, что он защищен? — фыркнула Ева. — Если бы! Даже если и был, в чем я сомневаюсь, он никогда об этом не говорил, и он не носит ни браслета, ни чего-то еще. Майкл… по любому нет, но есть своего рода стандартная защита на домах. Мы здесь своего рода изгнанники. В номерах тоже безопасно.
Этот разговор был довольно странным для беседы за тарелкой чили и баночкой колы, с пакетом льда на макушке. Клэр, совершенно неожиданно для себя, зевнула. Ева засмеялась.
— Считай это сказкой на ночь, — сказала она. — Позволь показать тебе комнату. В худшем случае, приляжешь ненадолго, чтобы улучшить действие пакета со льдом, и убежишь. Или, проснешься, и решишь поболтать с Майклом перед уходом. Тебе решать.
Клэр снова пронзил холод, и она содрогнулась. Возможно, это оттого, что она ударилась головой, предположила она, или оттого, что она устала. Она порылась в кармане, нашла упаковку таблеток, которые ей выписал доктор, и выпила одну с последним глотком колы. Потом помогла Еве отнести подносы на кухню, которая оказалась огромной, с каменными раковинами, старинными изысканными столешницами, двумя современными удобствами — плита и холодильник — нелепо рассованными по углам. Чили был из пароварки, которая кажется еще кипела.
Когда посуда была вымыта, подносы сложены, а мусор убран, Ева снова подняла рюкзак Клэр с пола и повела ее через гостиную вверх по лестнице. На третьем пролете, Ева встревожено обернулась и сказала:
— Хей, а ты осилишь подъем? Потому что, знаешь…
— Я в порядке, — соврала Клэр. Ее лодыжка чертовски болела, но она хотела посмотреть комнату. И на случай если потом ее вышвырнут, она по крайней мере еще разок поспит в постели, какой бы старой она не была. До конца оставалось тринадцать ступенек. Она тяжело наступила на каждую из них обеими ногами, и даже оставила потные отпечатки пальцев на перилах, к которым Шейн даже не подумал притронуться, когда подымался перед ними.
Шаги Евы приглушал толстый старинный ковер, поражающий необычайной феерией цвета, которая неожиданно обрывалась полированным деревянным полом. На лестничной площадке было шесть дверей. Проходя мимо них, Ева указывала на них и называла.
— Комната Шейна.
Первая дверь.
— Комната Майкла.
Вторая дверь.
— Эта тоже его, у него двойная комната.
Третья дверь.