Даг взял пластиковый стаканчик:
– Ты небось с ним еще и беседуешь?
– А как же! Уговариваю.
– Нет чтобы меня уговаривать, – ворчливо вздохнул Вангер.
– Могу и тебя… Ну, Даг, ну, хороший мой, давай, поработаем немного…
– Ладно… Чтобы каждый рабочий день так начинала!
– Тогда приходи вовремя.
Они уже снова сидели голова к голове. Вангер вспомнил про ту самую интимную дистанцию меньше полуметра, и его уши порозовели. У Дага почему-то в первую очередь краснели не щеки, а уши.
– Какое время нам нужно, не пересматривать же записи всего дня?
Они прикинули вероятное время убийства плюс время на уборку и сборы, все равно получалось много.
Минута за минутой просматривали запись входивших или выходивших из дома, ускоряя, когда изображение оставалось статичным, и, замедляя, когда кто-то появлялся перед дверью.
– Вот Марта.
Это действительно была женщина с небольшой, но заметной родинкой над правой бровью. Приметная особа, одна желтая с черным куртка чего стоит. Или черная с желтым? Даг проворчал:
– Зебра черная с белым или белая с черным?
Фрида поняла, о чем он, усмехнулась:
– А это смотря какое у нее с утра настроение.
На видео Марта открыла дверь своим ключом, в домофон не звонила.
– Вот, я же говорила: свой ключ.
Через некоторое время к двери подошел высокий мужчина, кому-то позвонил, его пустили. Лица не видно, какой набирал номер, тоже. Вернулась с прогулки девочка с собакой…
И вдруг…
– Даг, это Анна и Улоф, ну, Белый Медведь!
Улофа Микаэльссона по прозвищу Белый Медведь спутать с кем-то трудно, крупный, если не сказать огромный, сутулый, с большими руками, вечно повернутыми кистями назад, – полное сходство с арктическим хищником. Удивительно, что при этом Улоф виртуозно владел компьютером, хотя любая клавиатура в его лапищах казалась детской игрушкой.
Остановили, вернули, еще и еще раз. Да, это пришли Анна и Улоф с сумками, явно намереваясь забрать вещи. Получалось, что Марта не появилась вдруг, она уже была в офисе. Зачем? Что она там делала? Сразу родилась версия, что Марту застали за чем-то неподобающим и придушили, а потом выдали за Анну.
Оставалось посмотреть, когда Анна и Улоф вышли.
– Можно прогнать до времени убийства, но лучше подстраховаться. Давай медленно…
На экране снова, то ускоряясь, то замедляясь, шла запись с камеры.
По датчику времени прошло еще часа два, из дома вышла… Марта. Это была ее куртка.
– Стой! – завопил Вангер. Фрида остановила изображение. Так и есть – Марта в черной с желтым куртке, такую не спутаешь.
Даг даже головой потряс, но ведь Марта убита, а Анна жива! Это уже за гранью разумного. Не в силах совладать с собой, он встал у окна и принялся барабанить пальцами по стеклу.
Фрида подумала, что, будь возможность, Даг нарезал бы круги, но просторы кабинета не позволяли сделать даже пары лишних шагов, разве что пробежаться по стене, потолку и вернуться на пол.
Что-то не срасталось… Пожилая соседка Анны Свенссон точно указала время ее ухода из дома, ориентируясь на свое обоняние, мол, Анна – одна из немногих, кто пользуется духами, потому ее передвижение не учуять невозможно.
– Какое время называла соседка?
– Такое же, разница в несколько минут.
– Значит, ошиблась.
– Нет, не ошиблась, – вопрос о времени подсказал Фриде посмотреть по кадрам. – Это Анна в куртке Марты. Смотри.
Вангер приник к экрану.
– Хитрая бестия, все продумала!
Анна предусмотрела все, кроме ничтожной случайности – того, что зацепится хлястиком рукава куртки за ручку двери, и придется на мгновение развернуться лицом к камере. Нет, если бы они не искали специально, на эту пару кадров не обратили внимания, вернее, не увидели главного – над правой бровью женщины нет родинки.
Что ж, нос старой дамы ее не подвел, из дома действительно вышла Анна Свенссон. Еще через двадцать минут показался Улоф Микаэльссон. На плече большая сумка, лицо от камеры тоже постарался спрятать, но для Белого Медведя это бесполезно, слишком заметна сама фигура.
– Может, он убил ее уже после ухода Анны? Или хотя бы изуродовал? – робко предположила Фрида. Девушке не хотелось думать о том, что эффектная женщина, какой была Анна Свенссон, способна вот так изуродовать кого-то.
– Нет, дорогая. Пакет в руках у Анны, а у Улофа только сумка с ноутбуками и вещами.
Фрида и сама поняла, потому что женщина в желто-черной куртке держала пакет, несколько отстраняя его от себя, словно боясь запачкаться. Видно, в нем и были отрезанные кисти рук Марты.
– А куда она этот пакет дела?
– Теперь не найти, если бы сразу заметили… – вздохнул Вангер.
– А кто обнаружил труп, не оставили же они дверь открытой, как у Кайсы?
– Нет, еще через пару часов пришли водопроводчик с управляющим. Понадобилось перекрыть воду из-за протечки наверху или проверить, не протекло ли к ним… Не помню, что именно, но долго звонили, убедились, что никого нет, управляющий открыл своим ключом…
– Тогда все складывается. Убили, убрали, ушли…
Конечно, не зацепись Анна рукавом и не повернись на мгновение к камере, они все равно догадались бы о трюке с переодеванием, только потребовалось больше времени. И почему этого не заметили следователи, раньше занимавшиеся делом, тоже понятно, они не знали разницы между Анной и Мартой, не знали о той маленькой родинке над правой бровью, а отпечатки пальцев в офисе могли быть чьи угодно.
– Ну что, теперь к трупам?
Где еще можно услышать столь бодренькое предложение, как не на их работе? Фрида кивнула:
– К Адаму.
Но оказалось, что телом Марты занималась та самая симпатичная патологоанатом. Ее звали Агнесс Валин. Поздоровавшись, Агнесс сразу пригласила их к выкаченной тележке с накрытым простыней трупом. Подошел и Адам.
– Здесь есть особенность, которая может вам что-то подсказать.
– Особенность?
– Да, ее задушили, лицо изуродовано позже, кисти рук отрезаны тоже. Но я не об этом. Смотрите, – Агнесс открыла рот тому, что когда-то было Мартой.
Фрида даже отвернулась, но заставила себя посмотреть еще раз. Вангеру пришлось сглотнуть. Во рту у Марты торчал обрубок языка. О боже!
– Это намек кому-то на что-то. Вероятно, она что-то выдала.
– Те, кто вырезал язык, были уверены, что послание получат, иначе зачем это делать?
Даг кивнул в ответ на замечание Агнесс, просто так языки не режут, тем более они с Фридой уже поняли, что убийство, возможно, было спонтанным.