Рано утром в пятницу на велосипеде, груженном всякой всячиной, к дому подкатила Яник, полная, миловидная женщина средних лет, кухарка, приходившая в «Maison de chasse» три раза в неделю – журфиксы тоже ложились на ее плечи. Почти с порога она напустилась на Шарля за то, что тот купил не то, что было в списке (хотя на самом деле за продуктами ездила Ольга). Не переставая ворчать, она приступила к разделке рыбы, потом принялась за мясо. Ольге, робко предложившей свою помощь, досталась чистка овощей. Шарль тем временем косил газон перед домом. И сама хозяйка не бездельничала, составляла букеты для гостиной и столовой.
Гости собрались к семи – в отличие от столицы в провинции ужин подают рано. Первыми пришли доктор Базен с супругой и кюре местной церкви. Ольга не могла отделаться от ощущения, что она попала в какой-то французский роман то ли Сименона, то ли Мориака… Следом за кюре, отдуваясь от быстрой ходьбы, явилась мадам Гренадье, жена нотариуса. Сам же он вопреки своей обычной пунктуальности опаздывал. Бодрый, круглый, краснощекий старикан вкатился в дверь с извинениями, когда все уже собирались садиться за стол.
Аньес представила гостям невестку и с видимым удовольствием внука, который сидел у нее на коленях. Денни был в центре внимания, ничуть не робел и всем улыбался, демонстрируя собравшимся свои четыре зуба. Ему тоже все улыбались:
– Замечательный мальчик, как он похож на мадам…
– Долгожданный наследник…
– Поздние дети и поздние внуки навевают мысли о бессмертии.
Гости не обошли вниманием и Ольгу, хвалили ее французский, расспрашивали о России. Комично, но для них Москва по-прежнему оставалась городом, в котором все жители играют на балалайках, продают матрешек, пьют водку из самоваров и прогуливают по улицам медведей. Ах да, еще методично друг друга отстреливают…
Светский разговор перетекал с одной темы на другую, неизменно возвращаясь к Денису. Однако, как заметила Ольга, никто из гостей ни разу не упомянул Филиппа. Видимо, в «Maison de chasse» вопросы о нерадивом сыне были табуированы.
После аперитива с лососевыми канапе (игнорируя шампанское из Шампани, за столом подавали только местный Cr’emant) собравшимся традиционно предложили улитки.
Сервировка стола, само собой, оказалась на высоте. Шарль разлил по бокалам белое вино (Grand Charrons). А когда Яник подала говядину, гостям предложили красное. Все с удовольствием пили, ели (особенным аппетитом среди гостей отличалась мадам Базен, которая, казалось, ела про запас), болтали, не забывая при этом похвалить и хозяйку, и ее кухарку.
После десерта, воздав должное сладкому дижонскому, мэтр Гренадье, многозначительно посмотрев на Аньес, поднял вверх пухлый указательный палец и напомнил ей о каком-то деле.
– Прошу нас простить, мы вас покинем на короткое время. Вы же знаете, Поль обожает секреты, – сказала графиня и неохотно последовала за нотариусом.
Они удалились в библиотеку.
Тем временем мадам Базен, не устояв перед третьей порцией персикового мусса, делилась с мадам Гренадье своими планами на отпуск, Сорделе куда-то вышел (у него была особенность внезапно исчезать), а кюре, подсев к Ольге, заговорил о роли церкви в современном мире.
Ольга слушала его вполуха – Денис, сидевший рядом, начал капризничать, и его пора было кормить и укладывать спать. Поискав глазами его бутылочку, она, извинившись, встала.
«А… я же забыла ее, когда кормила малыша, в библиотеке». И она направилась туда.
Подойдя к дверям бывшей оружейной, спрятанным за тяжелыми бархатными портьерами, Ольга услышала голос нотариуса. По-видимому, дверь была неплотно закрыта. Разгоряченный от вина мэтр говорил довольно громко:
– Но, мадам, деньги без хозяина – это самое плохое, что только можно себе представить! Теперь-то вы бы могли принять решение… проявить решимость в волеизъявлении.
«Неловко их беспокоить», – мелькнуло в голове у Ольги, но тут из бархатных складок на нее воззрились ненавидящие глаза Сорделе.
– Довольно шпионить! Вы услышали все, что хотели! Все вы такие! – прошипел он сквозь зубы.
Не сказав ни слова, Ольга быстро развернулась и ушла. «Вот мерзкий тип! Сам под дверью стоит, а меня обвиняет… Но не вступать же мне с ним в перепалку! Нет, надо что-то решать, этот мадридский двор не для меня».
Две недели пролетели незаметно. За это время Ольга действительно отдохнула, набралась сил, немного загорела и, если верить словам Аньес, очень похорошела.
– Теперь ты стала похожа на Марину Влади в том фильме… впрочем, не вспомню. Непостижимо, как под небом Бургундии расцвела твоя славянская красота.
Денису бургундские каникулы тоже, вне всякого сомнения, пошли на пользу. Любознательный, никогда не унывающий ребенок всем своим крохотным существом радовался жизни на природе. Пруд, речка, утки, лошади, козы, овцы, телята – все, что он видел вокруг, приводило его в неописуемый восторг. У Дениса вообще была удивительная способность радоваться жизни. Все лучше получалось у него ходить самостоятельно, без посторонней помощи. Проделав несколько неуверенных шагов словно бы крепко выпившего человека, малыш под аплодисменты присутствующих кулем оседал на траву и с радостными выкриками продолжал движение на четвереньках. Так пока ему было быстрей и привычней…
Сорделе держался от Ольги на расстоянии, не пытаясь заговорить с ней о чем-то, что выходило бы за рамки хозяйственно-бытовых отношений. Да и сама она старалась не обращать на него внимания.
О Филиппе ни графиня, ни Ольга больше не вспоминали. Тем более что супруг не докучал ей звонками.
Лишь накануне отъезда Ольга вновь заговорила с Аньес о муже, когда сама уже приняла решение.
– Я вам очень благодарна… – начала она, подсаживаясь к Аньес.
– Обычно со слов благодарности начинают тогда, когда хотят сообщить что-то неприятное, – взглянув на невестку, пошутила та. – По-видимому, ответ на вопрос «что делать и как жить?» для тебя несколько прояснился.
Ольга согласно кивнула.
– Что ж… Да будет свет!
– Нам с Денни придется вернуться в Париж, – со вздохом сказала Ольга. – Мне надо увидеть Филиппа и поговорить с ним. Словом, я решила дать ему еще какое-то время, месяц или два. Подожду, посмотрю, вдруг что-то переменится…
– Да, да, переменится… – быстро повторила за ней свекровь. Но с какой интонацией!
– Что ж… Если все будет продолжаться по-старому, то мне, то есть нам, наверное, придется… – Ольга чуть помедлила, боясь произнести слово «уехать», ей не хотелось огорчать Аньес, которая, без сомнения, привязалась к внуку, – конечно, тут у вас тишина, покой, природа, просто настоящий Эдем, но…
Она прервалась и конец фразы закончила уже про себя:
«…но как бы ни было у вас хорошо, я все равно не смогу здесь остаться. И причин тому много…»
– Ты хорошая девочка, Oluchka. Признаться, я в тебе не сразу разобралась и лишь теперь поняла, какая ты, – медленно проговорила графиня. – Надо отдать должное моему беспутному сыну, он сделал правильный выбор. И все же Филипп, поверь, Oluchka, матери это горько говорить, словом, мой сын не сможет дать тебе то, что ты заслуживаешь. Ты достойна лучшего.