Хотя голос Аньес звучал вполне обычно, Филипп заметил, как дрожат ее губы и как трудно ей дышать.
– Я благодарю Бога, что ты теперь не единственный, о ком мне надо заботиться.
– Рад за вас, матушка. – Филипп распахнул стеклянные двери и, пробормотав «до свидания», поспешно вышел из дома.
Возможно, он прибавил еще что-то вроде «прости» – впрочем, в последнее время извинения сыпались из него почти непроизвольно.
Графиня села в кресло и, откинувшись на спинку, прикрыла глаза рукой.
Почти бегом Филипп преодолел лужайку и, рванув дверь автомобиля, плюхнулся на пассажирское место.
– Зачем? Не понимаю, зачем вы… Кто вас просил влезать! – прошипел он в ярости. – Неужели нельзя было просто постоять молча! Вы все только испортили!
«Висельник» (это словечко так подходило ему, что Филипп мысленно именно так его и назвал), сидевший за рулем, с безмятежным видом достал пачку сигарет и закурил:
– Не надо так горячиться. Я ж хотел тебе помочь.
– Попрошу мне не «тыкать»! – сквозь зубы процедил Филипп.
– Ну, хорошо – вам, только это ничего не меняет.
– Помолчите хоть минуту!
И рой мыслей мгновенно закружил в голове Филиппа:
Мать сказала, что он теперь не единственный, о ком она будет заботиться, и он знает, кого она имела в виду. Действовать надо быстро. Времени совсем не осталось. Может, все-таки удастся получить отсрочку? Надо просто объяснить им, как он намерен действовать…
– Думаю, я нашел выход, – все больше и больше воодушевляясь своим планом, сказал Филипп.
Спутник его равнодушно пожал плечами:
– Решаю не я.
– Ладно, поехали, только прошу, откройте пошире окно. Здесь невозможно дышать. Чем вы себя окатили?
– А что? Дорогая вещь, между прочим… – откликнулся водитель и нажал педаль акселератора.
Мощный внедорожник, взметнув в воздух облако серебристой пыли, рванул вперед. Быстро набрав скорость, он пронесся по гаревой дороге через аллею и скрылся за поворотом. Пыль, поднятая джипом, еще не успела осесть, как в ворота въехал старый черный «Ситроен».
Спустя несколько минут перед домом с пакетами в руках показался Шарль. По-хозяйски оглядывая самшитовую изгородь, давно требующую стрижки, он прошел в торец дома к боковой двери, ведущей прямо на кухню.
Вечерние сумерки окутали сад. Воздух наполнился влагой. Последние неяркие лучи закатного солнца, пробежав по оконным стеклам, вспыхнули и погасли.
Шарль разобрал сумки с продуктами и прошел в комнаты. В доме царил полумрак, но свет нигде не горел. Он заглянул в гостиную и окликнул графиню. Обычно в это время она читала. Вот и сейчас она сидела в своем кресле, за спинкой которого едва угадывался ее хрупкий силуэт. На столике рядом с ней стоял нетронутый бокал с виски. Кусочки льда в нем полностью растворились. На другом столе перед диваном стояли еще два бокала, оба были пусты.
«Кто-то заходил? Доктор? Мадам Гренадье? О, тогда немудрено, что Аньес заснула… – Шарль остановился в нерешительности, не стал включать свет. – Может, стоит ее разбудить, она не любит спать на закате…»
В этот момент до него долетел тихий, сдавленный стон. Рывком Сорделе преодолел гостиную и склонился над пожилой дамой:
– Аньес! Что случилось? Что с вами?
Неловко привалившись к подлокотнику, графиня полулежала в кресле, судорожно прижимая к сердцу руки. Пальцы с побелевшими костяшками стискивали ткань блузки так, словно окоченели и не могут разжаться. В глазах ее застыла боль. Пожилая дама увидела Шарля, и ее искаженное в гримасе лицо пришло в движение, губы пошевелились. До Шарля донесся сиплый, чуть слышный шепот:
– Я знала, я знала… ты успеешь, мой мальчик…
– Укол, я сделаю вам укол. Не волнуйтесь, сию минуту, только схожу за коробкой… – быстро заговорил Шарль и собрался бежать за лекарствами.
Они хранились на кухне, в нижнем ящике буфета. Доктор Базен велел их держать наготове – после прошлогоднего приступа Аньес стала жаловаться на сердце. Что ж, на девятом-то десятке… немудрено.
Но графиня жестом остановила его. Подавшись вперед, она с невероятным усилием оторвала правую руку от груди, показала куда-то наверх.
– Не ходи, не надо… – во взгляде ее была мольба.
Не привыкший с ней спорить, Шарль остановился в растерянности, не зная, что предпринять.
– Там, на чердаке, в чулане… сундук из Сан-Мало… под детскими вещами Филиппа… возьми, спаси, отвези малышу Денни, – с трудом договорила она, останавливаясь почти после каждого слова. В груди у нее что-то свистело и булькало.
– Да-да, разумеется, я все сделаю, не волнуйтесь, мам… – Он хотел сказать привычное «madame», но почему-то получилось «maman», он называл ее так в детстве, когда был еще совсем ребенком. – Только сначала я сделаю вам укол, а потом позвоню доктору Базену.
Через минуту Шарль вернулся, держа наготове шприц с лекарством. Склонившись над графиней, он взял ее за руку и уверенно принялся расстегивать манжет ее блузки. Рука Аньес была худой, морщинистой и… безжизненной. Сорделе понял, что опоздал.
Москва. Наши дни
Лысый, сильно вспотевший докладчик улыбнулся, пожелал всем собравшимся успехов и захлопнул папку. Прозвучали довольно жиденькие аплодисменты.
Это был последний, третий, день работы международной конференции охотников и охотоведов. Измученная публика стремительно покидала зал. Большая часть участников уже собралась в банкет-холле возле щедро накрытых столов с закуской и выпивкой. Члены оргкомитета во главе с господином председателем охотно позировали перед немногочисленными фотокамерами, по-военному выстраиваясь в шеренгу. На импровизированной сцене, услаждая слух собравшихся, играл струнный квартет.
Как и прочие участники, Ольга проработала на конференции три дня – переводила выступления французов и бельгийцев – и тоже порядком устала. На банкет сил совсем не осталось. Договорившись с напарницей, она намеревалась потихоньку улизнуть домой. Главное теперь – незаметно проскочить мимо любвеобильного председателя охотоведов, от которого все прошедшие дни ей в прямом смысле приходилось отбиваться. Выйдя в банкет-холл, она по стеночке прокралась к лестнице и уже занесла ногу над ступенькой, но тут – о ужас! – за спиной раздался знакомый голос:
– Madame Kolesnik? – Председатель так и не выучился произносить Ольгину фамилию Колесникова и удовлетворился сокращенной версией. – Vous êtes si pressée? Comme toujours? [38]
– К сожалению, у меня сегодня не получится задержаться, я не хотела вас отвлекать от гостей, думала уйти по-английски, – с вымученной улыбкой произнесла Ольга.