Тут куль, лежащий на земле, пошевелился.
– Ой, что это там? – с прищуром спросила Люся, подаваясь назад, но договорить не успела – парень рывком метнулся к ней, и его сильные руки сдавили сморщенную старушечью шею.
Она пыталась дотянуться до лица парня, ей становилось все труднее дышать… в ноздри бил противный запах одеколона.
– Ох-х-х-хр-хр… – хрипела она.
Тело Люси обмякло и просело, перед затуманенным взглядом белой луной расплывалось оскалившееся лицо незнакомца.
Московская область, пос. Болшево. Наши дни
Не чувствуя под собой ног, Ольга бежала назад к дому. Увидев выходящего из калитки Игоря, она бросилась к нему и, наверное, рухнула бы тотчас на землю, не подхвати он ее.
– Тамуколодцавлужелюсямертваялежит. О боже! У нее такое страшное лицо! – задыхаясь, выпалила Ольга.
– Кто? Какая Люся? – растерялся Игорь. – А Денис-то где?
– Не знаю! – истерично выкрикнула Ольга, хватая его за рукав. – Его нигде нет!
– Так! Спокойно! Иди в дом! А я сам! Слышишь меня! Никуда не уходи, пока я не вернусь! – властно распорядился Игорь и исчез, но Ольга не послушалась и осталась ждать, то и дело окликая сына то по-русски, то по-французски.
В голове был полный сумбур. Она старалась не думать о несчастной старухе, лежащей там, в грязи у колодца, тем более не связывать ее смерть с отсутствием сына, но руки и ноги начали предательски дрожать.
Вспомнив о девочке, с которой Денис недавно познакомился, а та вроде бы говорила, что живет где-то на соседней улице, Ольга уцепилась за эту мысль, как за спасательный круг, но тотчас ее отмела, потому что без разрешения он никогда бы не ушел.
Из окна донесся грозный теткин голос. Она звала всех к столу. Пятичасовое чаепитие, тем более с Раисиным пирогом, для нее, как для англичан, было свято.
– Сколько можно ждать! Мы садимся за стол.
– Сейчас! Иду! – машинально отозвалась Ольга, думая совсем о другом: «Какая же я идиотка! Почему, спрашивается, я не купила Денису мобильный! Вот сейчас взяла бы и позвонила ему…»
В ту же секунду, будто подтверждая ее мысли, в кармане пальто мелодично звякнула эсэмэска. Ольга устало посмотрела на дисплей и прочла сообщение, смысл которого показался ей до того непонятным и странным, что она подумала, будто кто-то ошибся номером: «Ваш сын у нас. Ждите указаний. Хотите видеть его живым – не обращайтесь в полицию!!»
– Чей сын? Я ничего не понимаю? Какие указания? При чем здесь я? Это что, розыгрыш? – недоумевая, обратилась она к подошедшей Раисе Даниловне.
Но для той смысл сообщения оказался предельно ясным.
– Ох, Олечка! Беда!!! – всплеснув руками, вскрикнула Раиса.
Улица поплыла у Ольги перед глазами. Ей стало трудно дышать. Она жадно хватала ртом густой белый туман, висевший над дорогой…
Бургундия, графство Помар, 1499 г.
– …Туман стал таким плотным, что мы с трудом различали дорогу, по которой следовали, будто бы та уходила в никуда, – вновь заговорила графиня Элинор. – Неожиданно впереди мелькнул чей-то смутный силуэт.
– Мама! Там кто-то есть! – воскликнула дочурка, сидевшая подле меня.
И мы с Татуш и фра Микеле устремили наши взгляды туда, куда она показывала, но ничего не увидели.
– Смотри же, мама! – вновь закричала дочка.
Но я по-прежнему ничего не увидела, а лишь услышала – из белого тумана будто эхом отозвался другой детский голос, тихий и жалобный:
«Мама! Мама!»
И вот, подъехав к мосту через Лебяжий ручей, мы наконец смогли разглядеть мальчугана, бредущего вдоль берега. Увидев нашу повозку, он, должно быть, испугался и хотел убежать, но, передумав, остановился и что-то в страхе залепетал, глядя на нас. Из сказанного им я не разобрала ни слова. По нашей просьбе возница осадил лошадей.
– Как он, однако, странно изъясняется, – шепнул мне фра Микеле.
Мы вышли из повозки.
– Не бойся, дитя! Мы не причиним вам вреда! – с ласковой улыбкой обратился к мальчику монах и, подумав, повторил то же самое по-итальянски.
Но тот молчал. При этом вид у него был и в самом деле испуганный, а еще престранный. Все в нем, начиная с его одеяний, выглядело странным. Однако он не походил на простого виллана – прямой и открытый взгляд мальчугана был исполнен достоинства.
Татуш, поспешившая выйти из повозки, без церемоний принялась его разглядывать.
– Должно быть, он отстал от тех самых странствующих бьянчи, – обойдя незнакомца со всех сторон, предположила она. – Взгляните на его одежды. Он облачен во все светлое.
– Не пугай его, няня. Посмотри, он чуть не плачет! – остановила ее я.
– Возможно, вы правы, любезная Татуш, – сказал фра Микеле и вновь обратился к мальчику с вопросом, голос его звучал почтительно и ласково: – Скажи нам, кто ты и откуда? Как твое имя? Поверь, мы не сделаем тебе ничего плохого.
Незнакомец в растерянности пробормотал что-то в ответ. Слова, что он произносил, показались мне знакомыми, но звучали весьма необычно, будто бы отрок намеренно их коверкал.
Беседа с незнакомцем грозила затянуться.
– Ну, вы тут и без меня дело сладите! А я лучше догоню наших всадников, – недовольно проворчала Татуш. – Они, должно быть, уже у самой мельницы.
Она не стала дожидаться, чем закончится наш разговор с юным странником, а пошла пешком догонять кузена Анри и Роллана, которых давно и след простыл. До мельницы, хоть она была и скрыта густым туманом, оставалось не более двух лье.
«Ох и не к добру все это!» – долетел до нас ее недовольный голос.
– Однако я совсем не понимаю, что же нам с ним делать? Ведь нас ожидают, – размышляла я в полном замешательстве, – но в то же время бросить этого мальчика одного на дороге будет жестоко. Возможно, он голоден?
Брат Микеле тотчас достал из повозки хлеб и бутыль с вином:
– В самом деле, недурно было бы накормить его…
Вдруг до нашего слуха донесся скрип телеги. На нашу удачу, на дороге показался зеленщик, поспешавший на кухню с корзинами, полными салата и петрушки. И я сочла разумным препоручить незнакомого мальчугана заботам зеленщика:
«Скажи мэтру Мартену, – наказала ему я, – чтоб он принял его и хорошенько накормил. Пусть он будет ласков, внимателен с маленьким странником и не отпускает его, покуда мы не воротимся».
На прощанье погладив мальчика по голове, я села в повозку, монах последовал за мной, и мы возобновили наш путь.
– Боже мой! Как же все это таинственно! Отчего теперь с нами не случается ничего подобного! – воскликнула юная Элинор.