— Т-товарищ Афина… С-скажите мне как к-командиру, — вполголоса попросил Засядько, необычайно, в своей манере, волнуясь. — Как получилось, что эта т-тварь… Ну… Вы же говорили, на островах нет хищников?
— Товарища Розалинова убил рифовый броненосец. Это — вымершее животное. Его здесь не должно быть. Откуда оно взялось — я не знаю, — голосом робота, у которого разрядились аккумуляторы, произнесла Афина.
— В-вымершее? — Засядько гневно сверкнул своими серыми глазами.
— Вымершее, — кивнула Афина. — Как динозавры… Или птеранодоны.
— Н-не верю, — категорично заявил Засядько. — Не верю!
Афина посмотрела на мужа, ища поддержки. Григорий пожал плечами. Мол, не верит человек, что тут сделаешь?
Афина думала было рассердиться на мужа, когда в голову ей пришла идея. Она полезла в свой нагрудный карман, извлекла из него планшет, покарябала по его экрану измазанным в тине указательным пальцем и, удовлетворенно кивнув, протянула планшет Засядько.
— Мне вы можете не верить. Но вот Большой Российской Биологической Энциклопедии должны.
Засядько остановился. Начал читать. Щеки его возмущенно порозовели.
— Д-да, они здесь пишут, что б-броненосцев больше н-нет. Но это ведь чушь! Я лично видел! — Засядько почти кричал.
Афина окинула его сутулую фигуру взглядом, исполненным неумелой сестринской нежности. Какой же он в сущности сам беззащитный, этот защитник-офицер! Как ребенок, пытается агрессией заглушить мучительную боль от потери товарища…
— Я рифового броненосца тоже лично видела. Как и многие в нашей группе. И вместе с тем, я со студенческой скамьи знаю, что никаких рифовых броненосцев уже несколько миллионов лет не существует! Вот такой парадокс.
— А п-по-моему, это никакой не п-парадокс, а вредительство! — Возмутился Засядько.
Афина благоразумно промолчала. Она заметила, ее ответы лишь подливают масла в огонь всеобщего стресса. «Так, глядишь, он еще и разрыдается тут.»
— Мы нашли! — Рация донесла до Афины голос старшего сержанта Липина. — Поиски объявляю завершенными.
— Вас поняли. Идем к вам.
Тело нашли так быстро, что обе группы не успели разойтись даже на расстояние, потребное для потери визуального контакта…
Подводный взрыв гранаты оторвал Розалинову руку по локоть. Один из осколков пробил его большую голову. Но в целом сохранность тела была хорошей — разумеется, для человека, подорвавшегося на наступательной гранате НГ-8…
— Царствие небесное, вечный покой, — пробормотал взводный фельдшер Алексей Прохорович и с чувством, обстоятельно перекрестился.
Ему вторили другие саперы.
— Он… Он б-был… лучшим в нашем отделе, — всхлипнул Засядько.
Афина вновь промолчала.
Что она могла сказать? Что поначалу, да и потом, Розалинов совершенно не произвел на нее какого-то особенно хорошего впечатления? Ну, обычный офицер из органов — с плосковатым юморком, казенной бодростью и своим, зачастую неуместным пониманием всякой проблемы? Что он был ей антипатичен? И что, по злой иронии судьбы, именно этот человек спас ей жизнь? Но Афина знала: такие вещи над неостывшим телом говорить нельзя. Из них нужно делать выводы, а сделав их — жить, с ними ежечасно сверяясь…
Григорий тоже молчал с самым отсутствующим видом.
Афина не первый год знала Григория, и по квазитомному прищуру его век догадалась: сейчас ее любимый далеко, в пространствах идеальных плоскостей, размерностей, пересечений, завихрений и расслоений…
Руку Розалинова было решено не искать. Тело положили в непроницаемый для воздуха и воды пакет, а затем перевалили на складные носилки.
Обремененный скорбной ношей отряд отправился в обратную дорогу — к амфибии.
Морской переход с острова Понедельник на остров Среда показался и Афине, и Григорию бесконечным…
Стоило амфибии обогнуть мыс и войти в лагуну острова Среда, как Афина увидела вместительный военфлотский «Кирасир» на пляже в сотне метров от «Эйлера».
Когда они взобрались на берег, из «Кирасира» широким шагом вышел командир экипажа. Его встретил Засядько, который после гибели Розалинова стал как будто на голову выше ростом.
Не соблюдая уставных формальностей, командир «Кирасира» сказал:
— Доброе утро! У меня приказ доставить саперный взвод с техникой в Новогеоргиевск.
— А что с животными делать? — Спросил Засядько.
— Да мне все равно, не до животных сейчас… Грузите кого хотите, лишь бы по потолку не скакали.
После короткого совещания с Афиной решили — большинство аридотевтидов оставить прямо в амфибии, чтобы меньше кантовать. Однако шесть экземпляров из шестнадцати Афина затребовала себе лично.
— Хочу заняться ими сразу по прилету на Хабаровскую биостанцию, — прокомментировала она.
Что касалось палочников Штока, говорящих грибов и медуз-прыгунов, которые дожидались в лагере, то их тоже было решено отправить на орбиту «Кирасиром».
— А кто лагерь будет сворачивать? — Спросила Афина.
Неожиданно вмешался командир «Кирасира».
— Лагерь бросаем. Времени нет. Меня уже в двух других местах ждут…
Само собой, после такого заявления прощание вышло недолгим, если не сказать, скомканным.
Афина пожала руки всем саперам до единого — они больше не были для нее «просто саперами». Теперь она знала каждого по фамилии. Это красавчик Липин, представитель столь любимого на Руси «есенинского типа», это качок Павлов, это балагур Мохович с рукопожатием ребенка, это, с черным кудрявым чубом, Борзун, известный паникер, а это незаметный обычно страдалец Белошапко… А это Матюшенко с Гресем, неразлучные друзья…
То же сделал и Григорий.
С Засядько она попрощалась последним. Рука у молодого офицера была всё такой же влажной и костлявой. Некомандирской рукой.
— А вы что же? С-сразу за нами на орбиту? — Спросил Засядько у Афины.
— Разумеется! — Поспешил заверить его Григорий. Однако неожиданно натолкнулся на решительный отпор со стороны супруги.
— Нет-нет-нет! Никаких «сразу»! У нас есть еще десять часов, которые я намерена потратить с пользой для российской науки. И не смотри на меня так, Гришенька! Не смотри! Я просто обязана поймать несколько экземпляров перевязанного парусника для лепидоптерария профессора Христианского, моего дорогого научного руководителя… Иначе он не поймет! Проклянет меня, ну, буквально!
— Ну разве если ради Христианского… — проворчал озадаченный новостью Григорий.
Он обязательно поспорил бы с женой. Если бы не был уверен: спорить с ней абсолютно бесполезно.
Когда «Кирасир» эффектно стартовал с пляжа да прямо в космос, Григорий всё же обратился к Афине, которая подозрительно активно рылась в рундуке с водолазным снаряжением.