Озабоченный судьбой своих гостей, представитель великой цивилизации, серемат, попытался вселить в них надежду:
— Может быть, у кого-то из вас есть хотя бы приблизительное представление о том, где — в плоскости галактики — находятся ваши солнечные системы?
Молчание четверки было самым красноречивым ответом. Даже всезнающая к'эрему не смогла сказать ничего более определенного, чем то, что ее родная звезда находится во внутренней половине одной из галактических спиралей. Название этой спирали на языке к'эрему, естественно, ничего не говорило Тжарустатаму.
— У галактики есть только две ветви, или плеча. — Серемат изо всех сил старался прояснить становящуюся безнадежной ситуацию. — Нам бы очень помогло, если бы удалось выяснить, в каком именно находится ваша солнечная система.
— Я не занимаюсь межзвездными путешествиями, — неохотно призналась Скви, — но если бы мне показали на карте то место, где мы сейчас находимся, то я смогла бы определить, то ли это плечо, где расположен благословенный К'эрем.
Тжарустатам сложил впереди тела все три руки, и девять пальцев изящно сплелись в сложный рисунок.
— Боюсь, что сейчас мы находимся вне основных ветвей галактики. Большинство передовых цивилизаций, включая Серематен, сконцентрированы ближе к галактическому центру, в массе звездных скоплений, вращающихся вокруг центра их тяжести. Поскольку виленджи не осмелились бы совершать свои преступления в центре галактики, постольку можно считать, что ваши солнечные системы находятся на окраине галактики. Вам сильно повезет, если, исходя из того положения, где мы сейчас находимся, вы сумеете выбрать нужное плечо.
— Но что, если нам это удастся? — спросил Уокер.
Сейчас Уокер очень жалел о том, что не уделял в школе должного внимания тем начаткам астрономии, которым его пытались научить. Но в колледже астрономии не было, а в школе он больше интересовался правилами игры в футбол, чем расположением звезд и обращением планет.
— Едва ли, — сухо сообщила ему Скви. — Мы можем для начала исключить все звезды, которые по своим свойствам не соответствуют нашим солнцам. После этого из оставшихся нам придется исключить те, которые лишены планет. После этого останется несколько миллионов подходящих солнечных систем, среди которых и надо искать наши.
— О, — только и смог произнести упавший духом Уокер.
Тжарустатам не оставил попыток морально поддержать своих гостей:
— На самом деле все не так мрачно. Существуют приборы, с помощью которых можно исключить заведомо непригодные для жизни планетные системы. Кроме того, можно выявить сообщения, существующие между солнечными системами. Если выбрать для такого исследования верное плечо, имея представление о том, расположена ли искомая солнечная система на периферии, в середине или в центре, то число подлежащих дальнейшему исследованию систем сократится до нескольких сотен.
— Нескольких сотен, и то, если нам повезет, — уныло произнес Браук. — Даже если принять во внимание скорость межзвездных путешествий, то ясно, что для обнаружения затерянной в космических просторах Тууки понадобится несколько жизней.
— Найти мой народ будет еще труднее, — сказала Скви. — Мы мало путешествуем, мало общаемся, предпочитая уединение и самосозерцание.
Или просто никто не может долго выносить ваше общество, уныло подумал Уокер.
— Но если мы не сможем вернуться домой, то что нас ждет? — спросил он.
— Серематен! — бодро ответил Тжарустатам. — Вас ждет Серематен. Это мой дом, дом нашего рода, ядро цивилизации, господствующей в нашей части галактики. Должен предупредить, что по прибытии вы испытаете сильный культурный шок…
— Не говорите за всех, — коротко и зло обронила Скви.
— …который, я уверен в этом, вы сумеете пережить. Тот факт, что вы смогли перенести плен и сохранить хорошую физическую и психическую форму, говорит о том, что вы умеете приспосабливаться к новым и необычным положениям. Вы получите добровольную помощь как от частных лиц, так и от правительственных органов. Я уверен, что адаптация пройдет успешно.
— Но, — печально заговорил Уокер, — хотя мы заранее благодарны вам за гостеприимство, все же единственное, чего мы хотим на самом деле, — это вернуться домой.
— Да, да. — Всем своим видом Тжарустатам выражал понимание и сочувствие. — Но, видите ли, есть некоторые проблемы с выбором верного направления поисков, с выбором средств и определением временных схем. Сожалею, но эти вопросы находятся вне сферы моей компетенции. Для того чтобы досконально разобраться с проблемой, вам придется проявить терпение, дождаться прибытия на Серематен и обратиться в соответствующие органы власти, которые и рассмотрят ваши пожелания.
Эти утешительные слова были очень точно, с учетом просторечий, сленга и интонаций, переведены имплантатом, вживленным виленджи в мозг Уокера. Но проблема была в другом. Уокеру показалось, что все это он не один раз слышал за время своей работы в оптовой торговле.
Слова были вежливыми, изысканными и даже прочувствованными, но за ними Уокер услышал зловещее, принятое в бизнесе благословение, которое в неизмеримо далеком Чикаго следовало понимать так: «Отвяжись».
Серематен оказался красивой, похожей на Землю, планетой. В иллюминатор были видны полосы белоснежных, как звездный корабль серематов, облаков, и навевавший ностальгию безбрежный океан. Правда, у Уокера не было времени долго наслаждаться этим зрелищем, ибо хозяева предложили гостям приготовиться к посадке, и их инструкции были пусть и вежливыми, но вполне отчетливыми.
«Эти серематы восхищаются нами, — думал Уокер, стараясь выполнять данные ему инструкции. — Они восхищаются нами за то, что мы смогли выдержать, за то, что сумели выжить. За то, что мы совершили, стараясь бежать с корабля виленджи. Но они восхищаются нами не настолько, чтобы вернуть нас по домам».
Может быть, он несправедлив к хозяевам, одернул себя Уокер. Может быть, Тжарустатам был вполне искренен, когда говорил, что практически нет никакой возможности отыскать в космосе их родные планеты. Может быть, он, Уокер, отказывался ему поверить просто потому, что принять этот факт означало признаться себе, что он никогда больше не увидит прежний, до боли знакомый ему мир — своих друзей, свой кондоминиум, не зайдет в закусочную мистера и миссис Сондерберг на углу улицы, никогда не вернется в Чикаго. Все, к чему он так привык за много лет, — потрясения рынка, медведи и быки (перипетии их борьбы были так же интересны, как и финансовые результаты), кино, музыка, телевидение, все земные заботы, беды и утешения, — все это теперь не значило ровным счетом ничего. Ему придется не только отрешиться от всей своей прошлой жизни, но и отказаться от своей идентичности как человеческого существа. Похищение насильственно преобразило его. Лишенный всего, что он когда-то знал, кто он теперь? Что станется с Маркусом Уокером, бакалавром, магистром управления бизнесом, членом студенческого братства, многообещающим защитником в юниорской лиге, восходящей звездой фирмы «Трейвис, Хартман и Дэвис»? Корабль зашел на посадку.