Отец запузырился, заорал, забился, а Илюша кротко сказал:
— Они мне дали деньги. Как ты просил. Но в рассрочку…
Купер-Юнион — единственный университет в Америке, где студентам платят стипендию. И весьма большую. Но берут в этот университет лишь молодых людей с очевидными приметами гениев.
Через пару лет студент Илюша опубликовал в журнале «Мани лайн» работу, которая потом во всем мире стала известна как «Общая теория развития денежных рынков в странах третьего мира».
Он пользовался авторитетом как теоретик и консультант. Зарабатывал неплохие деньжата. Я один знал, как превратить его скучные теории об узких финансовых рынках в увлекательную волшебную практику. Я дал ему зарплату в миллион долларов и толстый акционерный пакет.
И американец mister Ilya Okooneff вернулся в родные российские палестины за недополученной отцом контрибуцией.
Посмотрев его паспорт, Сафонов удивленно сказал:
— И что у нас будет делать этот Оконефэфэ?
У нас Оконефэфэ реализовал с блеском мою вечную идею о самом выгодном бизнесе в мире — торговле деньгами. Ибо не существует на рынке более желанного, ликвидного и прибыльного товара.
Оконефэфэ манипулировал деньгами. Как алхимик он выпаривал водянистые тугрики, возгонял тощие форинты, сплавлял донги с юанями, разогревал вялые злоты и растирал динары. Из индийских долгов Оконефэфэ замазывал наши дыры рупиями, впаривая их за бирманские кьяты, вексельные пакеты афгани менял на реалы, левы на драхмы, финские марки на израильские шекели. Азиатское мыло на латинское шило!
Он гнал по длинной цепи эти мусорные деньжата, вытравляя на каждом этапе шлак и лигатуру, превращая их постепенно в настоящие деньги, пока в самом конце не начинало сверкать золото. Россыпи, копи царя Соломона Давыдыча!
Оконефэфэ знал всемирный лабиринт денег, как старый экскурсовод любимую экспозицию. Настоящий, вдохновенный художник, творец и пониматель денег…
И сейчас он мне был нужен, как никогда.
Я уселся в кресло напротив него и спросил душевно:
— Скажи мне, хитроумный друг мой Оконефэфэ, что надо сделать, чтобы у тебя были большие деньги?
Он пожал плечами:
— Считается, что для этого нужны какие-то особые личностные свойства…
— А ты так не думаешь?
— Я думаю, что нужно не наличие, а скорее отсутствие определенных свойств.
— Например?
— Ну, например, важно отсутствие сентиментальности. Ностальгичности. Влюбчивости. Лишних, тормозящих реакции знаний. Эмоциональная туповатость должна быть — в форме отсутствия сомнений. Нет места жалости. Естественно, недопустимы расхожие представления о совести. Вообще должен вам заметить, босс, что все десять заповедей сильно отвлекают от работы…
Я засмеялся:
— Хорошенькую ты картину нарисовал!
— А вы с этим не согласны? — серьезно поинтересовался Илья.
— Да как тебе сказать? Это тот случай, когда соглашаться стыдно, а спорить — глупо. Но я тебе сообщу самое главное условие, о котором ты забыл. Чтобы были большие деньги, их надо вдумчиво, умело и надежно сохранить. Чтобы в надлежащее время приумножить. Вот этим ты и займешься сейчас…
— Готов! — собрался Оконефэфэ.
— В связи с ситуацией, которую ты наблюдаешь теперь ежедневно, я своевременно выгнал очень значительные суммы на систему дальних счетов. Схему их распределения и количество получишь у Палея. Прояви себя во всем блеске, пожалуйста, крутани их так, чтобы нигде никогда никаких ниточек, следов паутинных не осталось! Пусть отлежатся немного, я надеюсь через год их ввести сюда, как штурмовую армию…
— Будет сделано, чиф-коммендер! — шутовски отдал честь Илья. — Размещу надежно и выгодно. У меня валяется в Италии один очень респектабельный, но нищий инвестиционный фонд. В Люксембурге парочка… Пускай они поработают за мелкую денежку.
— Короче, подготовь мне справку. Я посмотрю — и в бой! Твоя доля в этом пакете — полтора процента. По завершении, естественно…
— О, спасибо большое, босс! Срок?
— Ну, не знаю, думаю, недели две у тебя есть, может быть, три. Сейчас здесь будет жарко, не до нас, — сказал я и достал из стола дискету Кота. — А вот второй вопрос — срочный…
Я прошелся по кабинету, раздумывая о том, сколько можно сдать Илье информации.
— Меня пробуют шантажировать. — Я помахал перед его лицом дискетой. — Здесь есть все — правда, домыслы, вымыслы, помыслы. Бытовая грязь и возвышенная гадость. Шантажист грозится скинуть информацию в Интернет. Соображения есть?
— Можно взглянуть? — протянул руку Илья.
— Нет нужды. — Я убрал дискету. — Не загружай чепухой свою мудрую голову. Как думаешь, я могу разыскать терминал, с которого она сошла?
— Можете. Наверное. Но это чудовищный объем работы. И очень долго. С непредсказуемым результатом…
— Я тоже так думаю. Поэтому мы не будем его искать. Мы уничтожим ценность информации, — сказал я твердо. Я долго, мучительно думал об этой проклятой дискете и теперь принял решение окончательно.
— Уточните, босс, — вежливо попросил Оконефэфэ.
— Если на слабый, разъеденный инфляцией денежный рынок выбросить десятикратное количество фальшивых денег, что произойдет?
— Валюта рухнет окончательно, — уверенно сказал Илья.
— Вот именно! Сегодня же создашь группу. Возьми компьютерщиков у Петра Петровича, а сыскарей и аналитиков у Сафонова. Подкрепись парой-тройкой разнузданных журналюг, которым надо будет хорошо заплатить, но играть с ними втемную… Пусть верят, что все по-настоящему, по-честному.
— Пока что я и сам играю втемную, — заметил Илья.
— Ну-ну, не прибедняйся, прозорливец, ты уже уцепил. Формулирую задачу: ты готовишь дюжину материалов размером в 10–15 страниц каждый. Это должны быть увлекательнейшие истории о коррупции в верхних эшелонах власти, о разбое и беспределе олигархов, о продажности ментов и прокуроров, о лихоимстве мэров и губернаторов. Истории должны быть основаны на правде, правдоподобных слухах, недостоверных сплетнях, заведомой лжи, и чем она чудовищней, тем лучше. Названия зарубежных банков, номера счетов от фонаря и копии денежных проводок откуда-то с Луны, фотографии их кредит-кард, загородных домов и драгоценностей…
— Кто герои историй — по персоналиям? — перебил Илья.
— Только всенародно известные лица. Олигархи, нынешний и прошлый премьеры, их заместители, министры кабинета, тузы Администрации Президента и Патриархия. И обязательно, просто непременно, что-нибудь крутое про Чубайса! Действующие в связи с ними — всякого рода полууголовная и совсем блатная публика… Все понял?
— Понял, — немного очумело кивнул Илья. — И что со всеми этими детективными ужасами надо делать?