— Вам идет, — искренно сказал я.

— Спасибо, — он слегка смутился. — У вас все в порядке, Игорь?

— Более чем, — признался я.

— Рад за вас. Думаю, это будущее гораздо комфортней. Вы славно поработали, Игорь. Благодаря вам многое изменилось. Можете собой гордиться.

— Я был не один. Мне помогали.

— Безусловно. — Кирилл Романович кивнул.

— Странно все это… Раз — и я здесь. А тут все стало другим.

— На свете масса удивительных вещей, Игорь. Все меняется. Будущее может стать другим. В вашем случае так оно и произошло. Я не зря верил в вас.

— Вы здесь за тем, чтобы наговорить мне кучу комплиментов?

Собеседник развел руками:

— От вас ничего не укроешь.

— А чего бы вы хотели? Опыт работы в Тайной канцелярии никуда не делся. Сразу начинаешь понимать, когда людям от тебя что-то нужно. Выкладывайте, зачем пожаловали.

Корректор реальности поправил несуществующий галстук:

— Скажите, Игорь, не хочется ли вам прожить еще одну жизнь? Исправить еще одну ошибку?

— Вы на что-то меня опять подбиваете? — поразился я.

Кирилл Романович рассмеялся:

— Что есть, то есть. Отлично, давайте без экивоков. Я успел хорошо изучить вас. Вы ведь неуемная натура. Вам не интересно сидеть на одном месте. Это как наркотик. Стоит попробовать, и остановиться невозможно. Снова хочется приключений. Пройдет немного времени, и вы заскучаете. Тихая, мирная жизнь приестся. Вы будете с тоской вспоминать, как сражались с врагами, раскрывали заговоры, защищали, простите уж меня за патетику, добро.

Я вздохнул, понимая правоту его слов. Изменился не только мир. Я тоже стал другим.

— Что вы предлагаете?

— Поработать на нас.

— Прямо сейчас?

— У вас будет полгода отпуска, а затем… Затем я свяжусь с вами и попрошу об одолжении.

— А более конкретно сказать не можете? — поинтересовался я.

— Могу. Есть другой мир, очень похожий на ваш. И он тоже нуждается в вашей помощи. Хотите помочь России выиграть в Крымской войне?

— Хочу, — кивнул я. [17] — И на всякий случай уточнил: — Но не раньше чем через полгода.

— Заметано, Игорь. Еще будут пожелания?

Я задумался:

— Адрес Круглова не подскажете? Вы ведь должны знать.

— Зачем вам?

— Надо. Продиктуйте, пожалуйста.

— Я вам лучше телефончик его дам. Вы удивитесь, но он из одного с вами города.

— Буду признателен.

Я потянулся к телефону.

Круглов оказался свободен.

Мы встретились в кафе. Он выглядел совсем иначе, но это, несомненно, был тот самый Круглов. Высокий, худощавый, с рыжеватой интеллигентской бородкой. В костюме светлых тонов и с небольшим кейсом в руках.

Он узнал меня моментально:

— Дитрих?

— По-настоящему меня зовут Игорем. А тебя?

— Алексеем, Лешей. И никогда Лехой. Я этого не люблю.

— Договорились.

Сделали заказ. Мой выбор пал на пиццу. Успел по ней соскучиться. Вроде обычная лепешка с нехитрой добавкой: сыр, помидоры, зелень, соус… Но там она не получалась.

Круглов взял пива и легкую закуску.

Официантка ушла.

Он хмуро посмотрел на меня:

— Ты на меня в обиде?

— Я стараюсь дать людям еще один шанс.

— Играешь в благородство?

— Не играю.

— Понимаю. Прости.

— Ничего. Как тебе живется?

— Нормально.

— Нормально — и все?

— А какого ответа ты ожидал? Я еще не отошел до конца. Тогда, после допроса, вдруг перенесся сюда. А здесь все по-другому. Не как раньше. Долго пришлось привыкать. Сейчас-то у меня все в полном ажуре. Этому Круглову даже воевать не пришлось. Тут ведь ни Афгана, ни Чечни не было. Ребята из моего взвода, которые когда-то при мне погибли, живы и здоровы. Я как узнал — аж заплакал. Ко всем домой заезжал: проверял, так ли это, а они меня не признавали. Потом дошло: они же меня первый раз в жизни видят. Вернулся и сразу в церковь, на колени упал и молюсь. Батюшка подошел. Смотрит на меня, удивляется, наверное, думает: откуда у него столько грехов накопилось? Но деликатный, ничего спрашивать не стал. А я, как с колен встал, чувствую: полегчало. Знаешь, Игорь, я снова пишу стихи. Вот послушай.

И он, прикрыв в глаза, стал негромко произносить рифмованные строки:

Оттолкнулся. Капли с весел.

Плеск волны и скрип песка.

Напоследок тихо бросил:

«Мать, не плачь… И так тоска». [18]

Послесловие

Здравствуй, читатель!

Извини, что я обращаюсь к тебе по-простому, на «ты», но мне кажется, что мы теперь люди свои и потому можем перейти на доверительные отношения, а они далеки от салонных манер и великосветского жеманства.

Открою маленький секрет: я просто обожаю послесловия в книгах, особенно если они написаны автором, а не его издателем (которому надо продать как можно больший тираж) или суровым литературным критиком (который пытается отработать полученные от издателя деньги, но, поскольку книга ему явно не по душе, получается это у него плохо).

Хоть трилогия «Гвардеец» формально завершена и в этом романе расставлены все точки над «ё», я все же решил, что послесловие необходимо. И не то чтобы я чего-то недосказал (а если что-то забыл, так ты уж меня прости. Видать, в процессе написания из головы вылетело. Мы, писатели, народ неорганизованный). Просто есть вещи, которые при всем желании нельзя втиснуть в рамки книги.

Попытаюсь рассказать тебе, как родилась эта трилогия.

Ненадолго переместимся в прошлое. Итак, на дворе год 2008-й. Пакость по имени мировой экономический кризис, наплевав на обещания правительства устроить в России «тихую гавань», начинает серьезно расшатывать то малое из советского наследства, что мы еще не успели испоганить или продать (напрашивается другое, рифмующееся с глаголом «продать» слово, но я, будучи человеком в некотором смысле не лишенным воспитания, не стал его писать в книге, которую, возможно, будут читать дети).

Проблемы в настоящем неизбежно приводят к поискам их причин в прошлом. И как-то само собой получилось, что взгляд мой уперся аж в первую половину восемнадцатого века. Немного погодя мысли переключились уже на другое.