— Поехали! — повернулся к двери генерал. — Капитан, останетесь здесь! Все бумаги, по данному факту — изъять!
— Но постойте! Этот, как вы говорите, Котов, стрелял в охранника!
— Какого ещё охранника?
Вступив в беседу, лейтенант поведал грозному гостю обстоятельства задержания неизвестного.
— Так охранник первым выстрелил?
— В воздух…
— Его счастье, что Котов, видать, тогда ещё не совсем в себя пришел… А то был бы у вас хладный труп! Тоже мне, Рэмба отыскался! Пошли, лейтенант, проводишь нас…
Секунда — и ничего более не напоминало о визите неприятных гостей.
Впрочем, одно напоминание тотчас же проявилось.
На стул около начальственного стола присел худощавый мужчина.
— Познакомимся, господин подполковник — капитан Васнецов. Вот — прошу, — и на стол легло удостоверение. — А это — соответствующее предписание на изъятие в с е х документов по делу. Тех, которые находятся в вашем распоряжении. Как видите, подписано оно вашим руководством — лично заместителем министра. Вам э т о г о достаточно? Или мне предъявить д р у г и е документы?
«С этого станется… — тоскливо подумал сыщик. — Вот же, мать его за ногу, облом-то какой, а?»
А зазвонивший на столе телефон только добавил неприятных ощущений. Ибо, судя по голосу звонившего (а это оказался заместитель начальника областного управления), у того тоже имелось мало поводов для радости — визитеры из ФСБ сидели уже и у него. И в следственном отделе находился кто-то из московских гостей…
И снова белый полоток… в который уже раз?
В голове пусто… ну, почти пусто.
И дернул же меня черт!
Черная форма эта — прямо-таки форма полицаев! Да и стрелять он стал — почти сразу, как я его окликнул. Лопух злокачественный, так ведь и убить можно! Его счастье, что когда я его уже на мушку взял, шеврон на рукаве разглядел. А ведь полицаи такого не носят! Да ещё в цвете! Хорошо, хоть фонарь на заборе уцелел…
Что там громыхало-то?
Да фиг его знает…
Интересно, полицейский позвонит? Молодой ещё мальчишка, авось, не зачерствел ещё душой-то…
Хотя, и без того, небось, все на ушах стоят. Стрелял я, в чертяку этого (хоть и не в него, а поди, докажи…), рвануло что-то там неслабо (интересно, что?) — да при таких обстоятельствах, и в этой, Богом забытой глуши, хай поднимется ещё тот… Пальцы у меня в краске — стало быть, пальчики откатали уже, да послали куда надо. Вот и подождем… кто первый на этот счет чухнется.
Опа — стадо!
Ну, как есть — стадо, так по доскам топочут!
И полицейский встрепенулся, за кобуру хватается.
Ну, ежели это те, кого я жду, то пистолет тебе, милок, поможет как перочинный ножик против линкора.
— Здрасьте вам! — левой рукой (правую приковали к спинке кровати наручниками) приветствую Яковлева, который только что возник в распахнутых дверях.
— Ты?!!
— Ну, тут, вроде бы никого больше нет…
Полицейского отпихивает в сторону тот самый опер, что утром приходил, а генерал в два шага оказывается около кровати. Все-таки он дядя немаленький и шаги у него — соответствующие.
— Живой, черт…
Лязгают снимаемые наручники, и меня тотчас же обступают со всех сторон. Кто-то хлопает по плечу.
— Ну все, злодей! — грозит мне кулаком Яковлев. — Точно такими же — к столу прикую! Никуда больше ни ногой — даже в деревню к бабке! Хватит уже, набегался…
— Как там мои, Виктор Петрович?
— Целы все! Старшая девица так расцвела — у моих парней аж слюнки бегут!
— Вот их кое-кому в глотку-то позапихиваю…
— Всё, полковник! Теперь ты у нас невыездной — на веки вечные! Я тут с тебя чуть не поседел раньше времени…
Шумной толпой мы идем по коридору к выходу. Я вижу на стоянке перед больницей знакомые автомобили и окончательно понимаю, всё — странствия закончились!
Теперь я дома…
КОНЕЦ