— Тебе это нравится? — ласково спросил Диллон, целуя Синнию в пупок.
— Ой, мне щекотно! — вскрикнула она.
— Но тебе это нравится? — повторил он вопрос.
— Кажется, да, — ответила она.
Диллон восторженно рассмеялся.
— Ты меня сводишь с ума, Синния, — проговорил король.
— Неужели? — немного сдавленным голосом кокетливо спросила Синния, извиваясь от невероятного наслаждения, которое Диллон доставлял ей своим языком.
— Еще бы! — сказал Диллон. — И думаю, я должен вознаградить тебя за это, моя королева.
Диллон прильнул к ее лону. Он дразнил ее влажным горячим языком, доставляя ей необыкновенное наслаждение.
Синния задержала дыхание. Эта любовная игра ей нравилась не меньше, чем непосредственное соитие. Ее охватило странное чувство, словно электрический ток прошел по всему телу от кончиков пальцев на ногах до макушки.
— О да! — воскликнула Синния.
Диллон остановился, и она заволновалась. Чего он ждет? Но спустя мгновение Синния задрожала от наслаждения, когда Диллон возобновил ласки.
По тому, каким прерывистым и громким стало дыхание Синнии, Диллон понял, что нашел ее зону удовольствия. Синния застонала от наслаждения.
— О да! Да! — повторяла Синния, провоцируя Диллона на еще более смелые действия.
Лоно Синнии было солоноватым на вкус и при этом сладким как мед. Его терпкий запах будоражил Диллона и возбуждал. Когда он понял, что Синния достигла высшей точки наслаждения, Диллон не стал медлить и сразу вошел в нее.
— Пожалуйста! Пожалуйста! — кричала Синния.
В порыве страсти она впивалась ногтями в плечи Диллона. Пальцы влюбленных переплелись, губы слились в поцелуе. Языки их играли друг с другом, словно соревнуясь, кто сможет двигаться быстрее. Но потом, обретя равновесие, и языки, и тела их стали двигаться в одном ритме. И наконец, обоих одновременно накрыла мощная волна наслаждения. Они бились в экстазе несколько минут, а потом отстранились друг от друга усталые и пресыщенные. Тела их были влажными от пота.
— Колдунья, что же ты со мной сделала? — вопросил Диллон, когда немного пришел в себя и стал в состоянии говорить. — Я просто одержим тобой. Мы занимаемся с тобой любовью снова и снова, а я все равно не могу насытиться.
— Может быть, ты влюблен в меня? — дерзко спросила Синния.
Она лежала, оперевшись на локоть, чтобы видеть красивое лицо своего возлюбленного.
Диллон на минуту задумался, а потом сказал:
— Да, мне кажется, я действительно начинаю любить тебя, моя королева.
И протянул руку, чтобы погладить ее по лицу.
— Я всегда сомневалась, что любовь существует, — задумалась Синния. — Не знаю, любили ли мои родители друг друга, отец говорил, что да, но я не застала их отношений. Ведь моя мать умерла вскоре после моего рождения. А что происходит между нами? Можно ли назвать это настоящей любовью? Мы еще слишком мало знаем друг друга, чтобы ты успел полюбить меня. — Синния посмотрела в небесно-голубые глаза мужа. — Но мне кажется, что я тоже начинаю любить тебя. Неужели нам удалось очаровать друг друга?
Диллон с нежностью улыбнулся Синнии.
— Возможно, мы были предназначены друг другу судьбой, — предположил он.
— А что, если то, что мы чувствуем, — всего лишь физическое влечение? — засомневалась Синния.
— Нет. Что касается меня, то я совершенно уверен: мои чувства к тебе — это больше чем физическое влечение. Поверь мне, у меня было слишком много женщин, чтобы я не мог отличить сексуальное влечение от настоящей любви. А ты должна верить своему сердцу, Синния, — сказал Диллон. — И должна понимать, являются ли твои чувства ко мне любовью или просто физическим влечением. Но я очень надеюсь, что ты тоже по-настоящему любишь меня. Эта надежда согревает мне сердце.
Во время этого разговора Синния лежала, положив свою темноволосую голову Диллону на плечо.
— Ты подаришь мне ребенка? — спросила Синния.
— Когда-нибудь, — ответил ей Диллон. — Но не сейчас. Сначала мы должны разгадать тайну исчезновения женщин в Бельмаире и попробовать решить эту проблему.
— Но как мы сможем это сделать?
— Завтра мы подумаем, моя королева. А теперь мы должны поспать, — ответил Диллон.
Синния закрыла глаза и проспала в его надежных объятиях до самого утра.
Прентайс, в отличие от Синнии и Диллона, лег рано, но поспать ему удалось всего четыре часа. Он проснулся от неприятного ощущения, что кто-то проник в его комнату. Стояла глубокая ночь, до рассвета было еще далеко. Приподнявшись на постели, Прентайс прислушался: кто-то перебирал бумаги, оставленные им с вечера на столе. Он явственно слышал шелест переворачиваемых страниц.
— Кто здесь? Что вам нужно?! — закричал он, вскочив с кровати.
Нащупав лампу, Прентайс зажег ее и осветил комнату. Но никого не увидел. Близоруко прищурившись, он внимательно осмотрел комнату, затем взял лампу и подошел к столу, наполовину скрытому во тьме. Именно оттуда доносился шорох. Краем глаза адепт заметил какое-то движение. И тут увидел… Что это было, Прентайс не смог понять, но теперь он ни минуты не сомневался, что в его комнате кто-то есть.
— Выходи! — закричал Прентайс, стараясь придать своему голосу как можно больше строгости.
— Где мои книги? — раздался голос.
Но его обладателя Прентайс так и не увидел.
— Все книги, которые находятся в моей комнате, принадлежат Академии. Я — адепт Академии и имею на них полное право. А ты кто? Покажись! — прокричал Прентайс, осмелев. Ему стало гораздо легче, когда он понял, что в комнате действительно кто-то есть и ему это не померещилось. — Почему ты вторгся в мое жилище? Почему притаился, как вор, и не хочешь показаться?
Проговорив это, адепт и сам удивился собственной смелости.
— Я пришел за своими книгами и должен получить их назад! — настаивал голос.
Прентайс вдруг понял, откуда доносился голос. Из-под стола. Тот, кто вторгся к нему среди ночи, прятался там. Отступив на несколько шагов, Прентайс взял метлу, стоявшую в углу.
— Я могу уничтожить тебя, дерзкий адепт! — вскричал голос.
— Мне покровительствует король Бельмаира, сын повелителя принцев-теней, — парировал Прентайс. — Если со мной что-нибудь случится, они найдут тебя, и ты поплатишься за это. — Прентайс ткнул метлой под стол. — Выходи оттуда. И покажись!
Раздался пронзительный крик, за какую-то долю секунды Прентайсу удалось рассмотреть своего гостя, а затем он исчез в клубах темно-синего дыма. Прентайс не хотел верить своим глазам. Но что-то подсказывало ему, что он не ошибся. Адепт нашел чашку, приказал ей наполниться, сел и стал пить чай, чтобы успокоиться. Поразмыслив несколько минут, Прентайс пришел к выводу, что эта неожиданная встреча не только испугала его, но и чрезвычайно заинтриговала. С той минуты, как Прентайс согласился принять участие в разгадке исчезновения женщин в Бельмаире, жизнь его совершенно изменилась, стала опасной и полной ярких, будоражащих душу событий. При этой мысли изможденное суровое лицо адепта озарилось улыбкой. Прентайс тихонько рассмеялся. И, совершенно успокоившись, он поудобнее устроился в кресле и заснул.