Пленного провели в крепость, и вскоре он уже оказался на полу посреди полупустого холодного зала перед ведущим допрос преклонных лет священником и двумя, судя по всему, военными.
–Итак, сын мой, поведай нам, кто ты, что делаешь на землях ордена Святой Девы Марии и зачем похитил принадлежащую ордену вещь?
Голос священника был, действительно, благостен, но грубый бас сержанта-переводчика, немного говорившего на языке русов, портил все впечатление. Несмотря на то что на дворе стояло лето, каменный пол казался ледяным, ныли руки, скрученные за спиной, но, главное, Глеб успел перевести дух и немного подумать. Он попытался встать с колен.
–Развяжите меня и дайте мне встать. Я княжеского рода, и со мною надо обращаться подобающе!– потребовал Глеб, радуясь, что голос не дрогнул и получилось произнести слова надменно– так, чтобы ему поверили.
Старый рыцарь, третий из присутствующих в комнате крестоносцев, кивнул, и Глеб едва удержался от улыбки: похоже, работает.
Его развязали. Глеб неспеша растер руки, не позволяя им дрожать.
–Охотно отвечу на ваши вопросы, господин комтур [16] . Ведь вы хозяин этих земель. Я родом из Царства Пресвитера Иоанна [17] , вот почему моя одежда и обличие вам так непривычны. А гусли я не крал, ведь нельзя украсть вещь у того, кто не имеет на нее прав.
Рыцарь положил руку на рукоять меча.
–Объяснись немедленно!– потребовал он.– Эта вещь принадлежит ордену.
–Жители нашего царства обладают многими тайными знаниями. И вот что я скажу вам об этой вещи. На этих гуслях играл сам царь Давид, а затем славный русич по имени Садко,– ответил Глеб.– Это весьма могущественная вещь, и она должна быть сокрыта до дня Страшного суда, когда ее настоящий хозяин придет за ней. Иначе гусли принесут христианам неисчислимые бедствия. Они не могут принадлежать ни мне, ни вам, ни Святому ордену, ни даже императору.
Рыцарь задумался, и Глеб возликовал. Судя по тому, что он видел, тевтонцы просто-напросто похитили инструмент у императора. Значит, у старого рыцаря совесть нечиста, сейчас главное– говорить, убеждать его.
–Вы, конечно, можете не верить мне. А можете приказать пытать меня, и, если ваш палач достаточно искусен, то какое-то время спустя я скажу все, что он захочет. Но моя одежда и вещи, которые ваши люди забрали у меня, подтверждают правоту моих слов. В какой земле могли бы изготовить подобное?!– Глеб коснулся своей изрядно замызганной сине-серебристой нейлоновой ветровки и кивнул в сторону лежащих на столе пистолета, фонарика и складного швейцарского ножа.– Ведь вы умный и опытный человек, иначе Господь бы не попустил, чтобы вы стали комтуром.
–Но все же твое оружие не помогло тебе,– заметил рыцарь.
–Я был один, а ваши братья храбры и отважны. Окажись на моем месте пятеро, исход был бы тем же,– ответил Глеб, про себя подумав, что немного лести никогда не помешает.
–Что ж, если ты прав, то это крайне важное известие. Я передам твои слова Великому магистру. А пока ты будешь нашим гостем, но я запрещаю тебе покидать замок, пока мы окончательно не убедимся в правдивости твоих слов.
На этом допрос окончился, Глеба вывели из зала и проводили в келью, которая на время должна была стать его временным жилищем.
Вскоре Глеб понял, что гостеприимство братьев ордена оказалось изящной заменой термина «домашний арест». Аскетически чистая келья, в которой он жил, на ночь запиралась снаружи на засов, выпускали его только на богослужения, проводившиеся в часовне этажом выше, и то под бдительным присмотром. День шел за днем, комтур, казалось, забыл о своем пленнике или и вправду отправил гонцов в штаб-квартиру ордена и ждал ответа по поводу таинственного гостя.
«Почему же я до сих пор здесь?– Глеб напрасно тер руку, ожидая появления знакомого изображения сокола.– Если даже я застрял в прошлом и не могу вернуться сам, почему ребята ничего не предпринимают? Ян, наконец, он же маг! Что с ними? Живы ли они?»
Но вопросы оставались без ответа. Тевтонцы, похоже, поверили в княжеское происхождение Глеба. Ратша, слуга ордена из крещеных славян, приносивший ему еду, обращался с Глебом в высшей степени почтительно. Смущало одно: поверят ли ему представители Великого магистра и что они решат по поводу гуслей.
–Бред! О чем я вообще думаю!– Глеб с силой ударил кулаком по стене.– Мне надо домой!
Мысль о том, что он никогда не вернется в школу, не увидит ни ребят, ни Ольгу, казалась ужасной. Когда-то давно, в детстве, Глеб мечтал о том, как здорово бы попасть в прошлое, стать великим рыцарем или кем-то в этом роде. Такая судьба представлялась ему прекрасной– не то что сидеть в скучных интернатских стенах! Но со временем, узнав больше об истории, парень понял, что вряд ли захотел бы жить в это тяжелое и кровавое время. Да и, пожалуй, никому бы не пожелал.
Прошло еще несколько дней, но однажды все изменилось. Еще на утренней службе Глеб заметил, что братья чем-то сильно взволнованы.
–Простите, господин.– Ратше, принесшему неожиданно скудный завтрак, казалось, было неловко перед княжичем из далекой страны, рассказы о которой он слушал с раскрытым ртом.– Проклятые язычники опять осадили наш замок, их милость приказал экономить припасы.
«Пора бежать отсюда,– подумал Глеб,– неизвестно, вытащат ли меня отсюда ребята. А здесь оставаться опасно. Кто бы ни победил, мне в любом случае придется несладко. Только вот как бы прихватить еще и гусли…»
Время близилось к полуночи. Скоро должен был появиться слуга, чтобы отвести пленника на ночную мессу.
Глеб живописно раскинулся на полу, изображая из себя мертвого или потерявшего сознание. Дыхание его замедлилось, казалось, совсем исчезло.
Вот послышался скрежет засова, скрипнула дверь…
–Господин, что с вами?!
Ратша наклонился над ним, прислушался.
–Слава Господу!– послышалось бормотание слуги.– Как вовремя, и грех на душу брать не придется…– Он подхватил Глеба под мышки.– Или все же живой? Как бы их милость не осерчали.
Похоже, рыцари все же решили избавиться от странного незнакомца. Вот тебе и рыцарское гостеприимство! Парень приоткрыл глаза. Ратша задумчиво вертел в руках тонкий шнурок – удавку.
Подсечкой Глеб свалил его на пол и навалился сверху. Слуга, прошедший с рыцарями ордена не один поход, попытался было извлечь из-за пояса длинный кинжал, но бессильно зашипел, скрученный болевым приемом.
–Что тебе приказали, говори!– потребовал Глеб, немного задыхаясь от приложенных усилий.