– Так мы же работаем вместе. И не забывай – я уже побывала замужем, муж был старше него. Э, поживешь с мое – будешь видеть все эти вещи как на ладони…
Валя кивала задумчиво, глядя в дотлевший камин.
– На что поддевается мужчина? На женский каприз. На изменчивость. Вот когда женщина начинает выбрыкивать, показывая, что если не хочешь – то как хочешь, иди пасись, – тут-то он начинает стелиться.
«А то я сама этого не знаю. Просто – мне было раньше хорошо с ним, и не хотелось выбрыкиваться. Наверное, иногда надо».
– А еще мужчина ценит, когда женщина дорого ему обходится. Ведь все в жизни стоит столько, сколько за это заплачено. А поэтому – поверь, не стесняйся с ним. Капризничай. Давай понять, что подарки – дело нормальное.
– Да не нужны мне его подарки! – Валина душа возмутилась этим странным и пошловатым сватовством.
– Глупенькая, – с материнской лаской Лариса обняла ее за плечи. – Не тебе нужны – ему, чтоб уважать тебя. Попробуй им повертеть – станет как шелковый.
Они стали мыть посуду – застывшую осклизлую гору. Лариса сняла кольца, засучила рукава, влезла в чей-то старый халат, – работала она со скоростью и сноровкой моечной машины; вообще ее женская сноровка и умение внушали доверие.
– А теперь – поехали отсюда, – сказала она, обтерев руки и закурив. – Сегодня тут будет неинтересно. И пусть подумает, что ты обиделась.
У замерзшего окна электрички продолжала поучать:
– Хочешь замуж – умей подстроиться под него, даже – играть им.
«Да не хочу я подстраиваться? И хочу ли замуж…»
– Пьет? Кто ж не пьет. Зато изменять тебе никогда не будет.
– Это почему? – не уловила связи Валя.
– А он женщинам не нравится, – объяснила Лариса. – Так что тебе будет спокойно.
Валю эта перспектива почему-то отнюдь не вдохновила.
– Как это он не нравится?..
– А он еще как-то в студотряде жаловался друзьям, что ни одна с ним по вечерам гулять не хочет. Тут… может, я зря тебе это бухнула, но всегда лучше знать все.
– А все-таки – почему ж не нравится? – всерьез заинтересовалась Валя.
– А ты сама не чувствуешь? Не видишь? – Лариса махнула рукой. – Ну… нет…
Валя промолчала, не возразила… Лариса открыла, вздохнув:
– Страсти в нем нет. Мужик не чуется. В мужчине должен быть какой-то железный стержень, понимаешь? Размах – настоящий, от души, а не рассчитанная трата папочкиных денег. «Горе от ума» проходила в школе?
– Это к чему?..
– Мужчина должен быть Чацким. Романтик, бунтарь, одиночка, умница. А этот – Молчалин. Аккуратный в делах, послушный начальству… а на самом деле – никакой.
– Да нет! – отвергла Валя. – Он и шумный бывает, и веселый, и резкий, и вообще…
– С кем это – резкий? С тихой девочкой? С женой и хомяк резкий. Весе-елый… Это просто – конформизм, современный стиль поведения. Он – не способен умыкнуть девушку ночью на коне, или поплыть в одиночку вокруг света, или… короче, не романтический идеал, а вот для жизни – самый подходящий муж. С ним как захочешь устроиться, так и будет.
Просидевшие десять лет в одной тюремной камере две женщины после освобождения еще сорок минут разговаривали за воротами; здесь эпилог последовал уже на перроне метро:
– Ты только меня не выдавай, не проговорись: мы с ним все-таки работаем вместе, знаешь – сплетни в коллективе… Вы – двое хороших людей, будете счастливы… Я тебе все говорила, чтоб ты не повторяла моих ошибок, Валечка. Чтоб замуж шла не за мужественного подлеца по безумной любви, а за надежного парня, который и материально обеспечит, и к другим не пойдет. А окрутить его просто…
Дома Валя долго стояла под душем, меняла обжигающий на ледяной, пока не почувствовала себя чистой. В свежих простынях думала еще, засыпая, о прошедшей ночи, и морщила носик брезгливо и пренебрежительно.
20.
Игорь проснулся от холода и головной боли. Солнце ломилось сквозь морозные узоры. Снизу – музыка и смех.
«Как я умудрился так напиться?» (И очень просто. Добрая Лариса припасла склянку с медицинским спиртом, каковой и подливала ему во все пойло, сколько сумела.)
– Ура хозяину! – приветствовали внизу, весело опохмеляясь у огня. – А где же твоя Валя? А Лариса? Кто из них твоя?
Они были ближе к истине, чем он мог подумать. Кто помогает тебе строить хитроумные планы достижения твоей цели – тот, гораздо вероятнее, использует тебя как фигуру для целей собственных. Игорю нужна была Валя, Ларисе же, как можно догадаться, сам Игорь. На ее стороне было то неоценимое преимущество, что ее планы сохранялись втайне, и что, давая советы, она приближала Игоря к своей цели, оставляя его в иллюзии, будто близится к своей. Узнать это ему было не суждено.
– Ты напоминаешь сейчас анекдот об англичанине, которому довелось пить с русскими. Назавтра он ответил о впечатлениях: «Вечером я боялся, что умру. А утром пожалел, что вчера не умер».
Хохот покрыл слова.
– А девочка милая, свеженькая такая.
– Смотрела на тебя, как кошечка на балык.
– А тебе не кажется, что она хищница?
– На крючочке Игоречку, может статься, и болтаться!
Похоже, незаметная подготовительная работа Ларисы не пропала даром. Общественное мнение было сформировано. А услышать такое, с похмелья, от старых знакомых, – это впечатляет. Тем более что мнение твое о человеке не устоялось. Сомнение страшная в любви вещь: дух лишается устойчивости и готов склониться к любому услышанному выводу, жаждя поддержки извне.
Несчастный хозяин выпил налитое и закусил протянутым, соображая с трудом и без серьезности: «Уехала, бросила… захомутать решила… Посмотрим…» Почему-то он решил, что напился из-за нее, от расстройства, и скверное самочувствие переросло в неприязнь к ней, словно она во всем виновата, а потом бросила его в тяжелую минуту.
И даже то, что перед уходом она вымыла посуду и навела порядок (вместе с Ларисой?), вменялось ей в вину: «Ишь, какие мы самостоятельные, как по-хозяйски держимся».
21. Умными мы считаем тех, кто с нами согласен
– Ты с ума сошел, – сказала Лариса второго января на работе. – Разве можно так себя вести? Пригласил молоденькую девочку в незнакомую компанию, а сам? Каково ей было – подумал?
Игорь побурчал. Вечером накануне он уже звонил Вале: мать отвечала нет дома (Валя следовала полученной инструкции – пусть помучится!).
В обеденный перерыв сели вместе.
– Тебе нужно выработать линию поведения, бестолочь! Скажи спасибо, что я ее проводила… Ты был омерзителен, и прочие не лучше. Будь я моложе плюнула бы… а так – жалко стало девчонку: вспомнила собственные мытарства.