— С тобой порядок? — спрашиваю я.
Она кивает:
— Мне так страшно было сегодня, когда на нас ирейзеры напали.
— Мне тоже. Мне от Ари ужасно не по себе становится. Ты какие-нибудь его мысли прочитала?
Ангел задумалась:
— Темные. Кроваво-красные. Злобные. Бессвязные. Он нас ненавидит.
Меня передергивает от этого безрадостного описания содержимого Ариной черепной коробки.
— И еще. Он тебя любит, — добавляет Ангел. — Очень крепко.
57
Попятилась из ее комнаты, стараясь скрыть от Ангела, насколько я остолбенела.
Мама дорогая! Ари меня любит? Как маленький мальчик или как взрослый ирейзер? Это поэтому он хочет меня убить? Ему надо почитать что-нибудь про то, как яснее выражать свои чувства.
Резко оборачиваюсь на звук шагов у себя за спиной и сталкиваюсь нос к носу с идущим по коридору Клыком.
— Все легли?
Я киваю:
— Они все устали. Все-таки школа с непривычки много сил у них отнимает. Ну и сегодняшние ирейзеры тоже даром не прошли.
— Да уж конечно…
Мы смотрим, как Анна выходит из комнаты Надж. Она улыбается нам одними губами, без звука желает нам спокойной ночи и спускается на первый этаж. Я думаю, что Анна — последний человек, кого видит Надж перед сном, и челюсть у меня играет желваками.
— Дай им порадоваться всему этому, пока есть возможность. — Как же меня раздражает эта вечная способность Клыка безошибочно прочитать мои мысли.
— Она хочет занять мое место, — выпаливаю я неожиданно для самой себя.
Клык пожимает плечами:
— Ты боец, а не мама.
Я чуть не задохнулась от обиды и возмущения:
— Почему это я не могу быть одновременно и бойцом, и мамой. Ты что, считаешь, что я им плохая мать? Хочешь сказать, что я недостаточно женственна? — Меня по-настоящему снесло с катушек. Все напряжение сегодняшнего дня выплеснуло через край. — Не то что твоя рыжая, которая к тебе намертво приклеилась.
Руки у меня сами собой поднялись, и я даже не заметила, как хорошенько его толкнула.
Клык манерам не обучен и не отошел в сторонку, как настоящий джентльмен. Он тут же дал мне сдачи так, что я отлетела в стенку. Вот светопреставление! Подралась с лучшим другом и в придачу предстала перед ним настоящей ревнивой идиоткой. Каковой я не являюсь.
Стою против Клыка. Тяжело дышу, кусаю губы, щеки горят от унижения и гнева. Пальцы судорожно сжимаются и разжимаются, и мне хочется провалиться сквозь землю.
Я чувствую на себе взгляд его темных глаз и жду, что он вот-вот обольет меня презрением. И за дело. Нечего психовать из-за каждой рыжей девчонки.
Он подходит ко мне поближе, так, что его лицо оказывается от моего всего в нескольких сантиметрах. Почти всю жизнь мы были одного роста. Но в последние два года он перерос меня примерно на голову. Теперь я макушкой упираюсь ему в подбородок.
— Не беспокойся, достаточно женственная, если мне не изменяет память.
Этого мне только не хватало. Теперь он еще будет мне напоминать, как несколько недель назад я сама поцеловала его на берегу океана. Получается, что ему от девиц отбою нет. Это он что ли хочет сказать?
Скрипнув зубами, молчу.
— И ты отличная мама. Но тебе всего четырнадцать лет, и тебе не надо пока быть мамой. Подожди еще лет десять.
И он проходит мимо, задев мое плечо, а я продолжаю стоять, как статуя. Так вот что он имел в виду! Моих собственных детей. А я-то считаю за детей нашу стаю. Выходит, Клык спелся с моим Голосом. Оба про моих будущих детей вдруг вздумали со мной беседовать.
Плевать мне на их разглагольствования. Я вдруг возненавидела свою жизнь с новой неожиданной силой.
— Кстати, — оборачивается ко мне Клык с другого конца коридора, — я начал блог. Со школьного компьютера. Это не особенно разрешено, но ты посмотри все-таки. Называется «Блог Клыка». Почитай на досуге, мамаша. — И он усмехнулся, как только один Клык умеет усмехаться.
58
Сегодня ночью сильно похолодало. Но Макс-2 этого совсем не чувствует. Она пристроилась на толстом суку и прислонилась спиной к шершавому стволу, прижав к груди колени и обняв их руками. С шеи свисает тяжелый бинокль. Она неотрывно наблюдает за Макс номер один. Наблюдает и учится. Но это трудно. Трудно и больно. По щеке у нее ползет непрошеная одинокая слеза.
— Макс, Макс, — чуть слышно шепчет она, глядя на настоящую Макс в далеком окне Анниного дома. — Я знаю, каково тебе. Я тебя так хорошо понимаю! Ты и я, мы всегда будем одни. Сколько бы людей вокруг нас ни было.
59
На следующее утро практически всю парковку перед школой заняли несколько больших автобусов. Стая уже потерялась в толпе, а ко мне, радостно размахивая руками, подбегает моя новая подружка Джей Джей:
— Это нам сюрприз. Нас всех везут на экскурсию.
— «Экх»-что? — стараюсь побыстрей запомнить новое трудное слово — не дай бог выдам свое невежество.
На мое счастье, Джей Джей продолжает тараторить:
— У нас экскурсия в Белый Дом. Нас везут в Вашингтон смотреть, где живет наш любимый Президент. Это значит уроков не будет. И, очень даже вероятно, домашнего задания тоже не зададут!
Мне нравится Джей Джей — не заносчивая, ничем не чванится. Веселая, всерьез особенно ничего не воспринимает, не то что некоторые. Я например.
— Отлично, экскурсия, так экскурсия. Я — за! — заражаюсь я ее энтузиазмом.
— Наш класс вот здесь сидит, — говорит какой-то певучий девичий голос.
Игги нахмурился. Любые посторонние крики — ему серьезная помеха. Он изо всех сил старается поймать еле слышное шарканье ботинок Клыка. Еще секунду назад Иг их прекрасно слышал, а тут вдруг в его уши хлынуло целое море звуков. И теперь он совершенно сбит с толку.
Чья-то рука осторожно дотронулась до его рукава:
— Наш класс вот здесь, — повторил тот же голос. На сей раз Игги его узнал. В классе эта девочка сидит в восьми футах от него на северо-восток. Но, узнав ее, он ужасно засмущался — стоит, как слепой идиот, и не знает, куда ему податься.
— Наша учительница поменяла места и никого не предупредила, — торопливо объясняет девочка. Игги даже вспомнил, что ее зовут Тесс.
— Угу, спасибо, — пробурчал он и подвинулся туда, куда она его мягко подталкивала.
— Не проблема. Знаешь, когда ты в нашем классе появился, мне сразу легче стало. А то я, как белая ворона, вечно торчу на общем фоне. А теперь нас двое.
«Ты что, тоже слепая мутантка?» — подумал про себя Игги, но вслух сказать этого не решился.
— Понимаешь, я для моего возраста очень длинная. Как ты. Все говорят, радоваться надо, такие только модели бывают, ты зато баскетболистка отличная. Но это только говорить легко. А когда тебе четырнадцать лет, а в тебе почти метр восемьдесят росту, жизнь совершенно не в радость. — Она на минуту замолчала и быстро и смущенно закончила: — Но теперь я не одна. Мы с тобой одного роста. Ты даже длиннее.