— Я с тобой, — с готовностью подхватывает Газман. В ту же секунду с ним от восторга случается одно из его всегдашних недоразумений.
— Газзи, опять! — Почему-то в этот раз он меня раздражает.
— Маску! Газовая атака! — вопит Игги, схватившись за горло в притворном удушье.
— Я поел, — Клык встает из-за стола и несет тарелку в раковину.
— Извините, — механически бормочет Газзи и продолжает есть.
— Пошли все вместе, — поддерживает Надж идею похода за земляникой. — Свежий воздух — это как раз то, что нам всем сейчас абсолютно необходимо.
— Ладно, пошли, — принимаю я окончательное решение.
День сегодня чудесный, ясный и безоблачный, первый по-настоящему жаркий день мая. Нагруженные бидонами и корзинками, мы наконец находим огромную поляну, усыпанную дикой земляникой.
Сияя, Ангел берет меня за руку:
— Если ты испечешь пирожок, я сделаю земляничные оладушки.
— Держи карман шире, испечет тебе Макс пирожок, — слышу я голос Игги. — Ты, Ангел, лучше меня проси. У меня вкуснее получится.
Я прямо подпрыгнула от возмущения:
— Ну, спасибо, приласкал ты меня. Я, конечно, не лучший на свете повар, но зато могу так наподдать — только держись! Так и заруби себе на носу!
Игги смеется, подняв руки вверх:
— Сдаюсь!
Щеки у Надж чуть не лопаются от сдерживаемого хохота. Даже Клык усмехается, а Газман этак хитренько на меня поглядывает.
— Это ты? — спрашиваю я Газзи.
Он улыбается во весь рот и невинно пожимает плечами, изо всех сил стараясь скрыть, как доволен своей проделкой. Газману было где-то года три, когда я поняла, что он может повторить любой звук или голос. Не сосчитать оплеух, которые надавали друг другу Игги и Клык. Газзи то Клыку скажет что-нибудь Иггиным голосом, то наоборот. И оба они сразу в драку. Им много не надо. Так Газман и использовал свой темный дар, мастерски и со смаком.
Вот тебе и еще одна чертовщинка — у каждого из нас она своя, но какая-нибудь заковыка обязательно есть. Ведь так жить интересней!
Рядом со мной Ангел цепенеет, и я, как в замедленной съемке, вижу, что рот ее раскрывается в оглушительном крике.
Секунду я в отупении смотрю на нее, а еще секунду спустя с неба на нашу поляну, как черные пауки, сыпятся здоровенные лбы с волчьими мордами и красными зверскими глазами. Ирейзеры!
И это теперь уже не сон.
5
Времени думать не было. Джеб всегда нас учил: не раздумывать — действовать мгновенно. Бросаюсь на ближайшего ирейзера. Крутанувшись, четко спланированным ударом ноги вышибаю дух из его бочкообразной груди. Он выдыхает — ыых — и меня обволакивает таким зловонием, точно я стою у желоба сточной канавы, которую палит солнце.
Успеваю нанести еще один удар, и тут ирейзер чуть не надвое раскалывает мне голову. Похоже, я вышла из строя. Краем глаза вижу, что Клык держит оборону. Сначала один-на-один, а потом на него наваливаются еще двое, и все шесть когтистых лап прижимают его к земле.
Игги еще держится, хотя один глаз у него совершенно заплыл.
Не ощущая боли, поднимаюсь на ноги и вижу, что Газзи не шевелится, плашмя уткнувшись лицом в землю. Вот я уже рядом с ним, но тут двое ирейзеров скручивают мне за спиной руки, а третий нависает надо мной: красные глаза прыщут злобным возбуждением и по-волчьи оскален рот.
Не торопясь, он отводит руку назад, сжимает ладонь в кулак и изо всех сил бьет меня в живот. Мое тело разрывается от боли и, сложенное пополам, катится по земле.
Словно издалека я слышу крик Ангела и плач Надж.
«Вставай, да вставай же!» — твержу я себе, пытаясь втянуть в себя воздух.
Мы мутанты, а не люди и, как мутанты, много сильнее любого взрослого человека. Но и ирейзеры не люди. К тому же их больше, а нас меньше. Превратить нас в фарш — им раз плюнуть. С трудом поднимаюсь на карачки, стараясь на блевануть.
Мозг помутнел от ярости, но ярость же и подняла меня на ноги. Убью! Двое ирейзеров раскачивают Надж за руки и за ноги. Подкачнув посильнее, запускают ее в ближайшее дерево. Удар головой об ствол, короткий слабый крик, и она смятой тряпкой лежит на сосновых иголках.
С хриплым, булькающим кровью криком подлетаю к ирейзеру и изо всех сил сжимаю обеими руками оба волчьих уха. Барабанные перепонки лопаются, он вопит и падает на колени.
— Макс! — кричит Ангел срывающимся тонким голосом, брыкаясь в лапах ирейзера.
Рванулась туда. Перелетаю через лежащего без сознания Игги. На меня снова наваливаются двое. Я падаю, и тут же мне в грудь упирается мясистое колено. Задыхаясь, пытаюсь снова подняться и выбраться из тисков. Лицо мне накрывает тяжеленная лапа, и глубоко впившиеся в щеки когти медленно процарапывают рваные кровавые борозды. Пригвожденная ирейзерами к земле, с ужасом вижу, как трое оставшихся монстров заталкивают в мешок мою девочку, моего Ангела. Она плачет и кричит, и один из них наотмашь бьет ее в лицо.
Я отчаянно вырываюсь и рычу, придушенно и хрипло:
— Пусти, подлец, сволочь вонючая!
Грязная когтистая лапа снова затыкает мне рот. Надо мной нависает страшный волчий оскал:
— Макс, — говорит ирейзер, и поджилки мне сводит судорога. Откуда он меня знает? — Рад тебя снова видеть, — куражится он. — Выглядишь ты, надо сказать, паршиво. Всегда была такой красоткой, а теперь что-то сдала. Нехорошо, подружка! Но ничего, ты мне и такой сойдешь.
— Кто ты? — выдавливаю я из себя, всем своим нутром ощущая холод.
Ирейзер обнажает в ухмылке длинные острые клыки.
— Так-то и не узнаешь, подружка? Я, поди, подрос.
Глаза у меня расширились от внезапного узнавания.
— Ари, — прошептала я, и он дико заржал.
Он выпрямляется, и я вижу, как надо мной нависает его огромный черный сапог. Потом моя голова мотнулась в сторону, и на меня обрушилась темнота. Последнее, о чем я успела подумать: «Не может быть! Ари — сын Джеба. Как же они смогли сделать из него ирейзера! И лет-то ему сейчас всего семь. Не может быть!»
6
— Макс, — голос Газмана был почему-то очень детским и очень испуганным.
Я услышала ужасный хриплый стон и вдруг поняла, что он вырывается из моего горла. Газман и Клык озабочено склонили надо мной окровавленные лица.
— Я в порядке, — проскрипела я, не имея ни малейшего понятия, в порядке я или нет.
Сесть у меня долго не получалось, зато сознание возвращалось ко мне стремительно. Горло сдавило:
— Где Ангел?
Встречаюсь глазами с темными глазами Клыка:
— Нет ее. Они ее забрали.
На минуту показалось, что я снова теряю сознание.