— А дороги по твоему компасу никто не строил. Совсем не обязательно, что они окажутся там, где ты их себе представляешь, — подпевает ему Игги столь же резонно.
Боже, как мне хочется им хорошенько накостылять.
Ничего не поделаешь, вздыхаю, разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и, не удержавшись, опять начинаю оправдываться:
— Я просто поехала по менее оптимальному маршруту.
С каждой минутой я раздражаюсь все больше и больше. А на самом деле мне просто страшно. Меня мучает неизвестность — жива Ангел или нет. Меня мучает сознание, что с каждой минутой мы все ближе к Школе, где случилось с нами все самое ужасное, что когда-либо с нами случалось. Меня мучает сознание, что и сама еду, и стаю везу на верную гибель. И ехать от этого все труднее и труднее.
Еще один непрошеный поворот. Я снова заехала куда-то не туда. Где мы? Снова пристаю к обочине и изо всех сил молочу руль. Каждый мускул, каждая моя нервная клетка напряжены от волнения и безуспешных попыток укротить машину и дорогу. Вдобавок ужасно разболелась голова. В последнее время меня совсем замучили головные боли.
— Ну хватит, Макс, не надо, — пытается успокоить меня Газман.
— Это она там по рулю лупит? — на всякий случай пытается выяснить Игги.
— Смотри, — говорит Клык, — вон там знак. Если по стрелке ехать, попадем в город. Там поедим и карту настоящую купим, а то так мы долго блуждать будем.
Беннет оказался маленьким и даже симпатичным городишком. Я подтянулась на водительском сиденье и постаралась сделать взрослое лицо. Вдоль дороги — несколько ресторанчиков, выбирай любой. Сворачиваю на парковку, медленно и о-о-очень осторожно пристраиваюсь подальше от остальных машин — лишь бы не задеть никого ненароком.
Я еще не успела выключить мотор, а Газман и Надж уже готовы выпрыгнуть наружу.
— Мы спасены! — радостно вопят они хором.
— Стойте! — По счастью, их вовремя останавливает мой по-настоящему строгий и обеспокоенный голос. — Мы совсем рядом со Школой. Если вы думаете, что здесь полная глушь, то вы сильно ошибаетесь. Здесь любой, я повторяю вам, любой может оказаться ирейзером. И совершенно непредсказуемо, где они могут нам встретиться. Так и знайте. Надо быть исключительно осторожными.
— Нам бы поесть, — Надж очень старается не скулить. Она совершенно права. К тому же с ее метаболизмом она сжигает калории быстрее нас всех.
— Конечно, Надж, — говорю я мягко. — Мы обязательно сейчас пойдем поедим. Я только напоминаю вам, где мы и кто вокруг нас. Всем быть настороже, и в любую минуту будьте готовы бежать. Первый встречный может оказаться ирейзером.
Они кивают. Опускаю зеркало посмотреть, что там у меня с лицом творится, и мне на колени падает какой-то маленький, но тяжелый предмет.
Замираю на месте. Вдруг…
Нет, не граната — кольцо с ключами. И один из них — от нашего минивэна. Тупо смотрю на него, не веря своим глазам.
— Это упрощает ситуацию, — как всегда, спокойно комментирует Клык.
56
— Хорошо бы моя комната пахла вот так, как здесь пахнет! — Игги глубоко вдыхает запахи котлет и жаренной в масле картошки фри.
— Это будет существенное улучшение, — я не могу удержаться от напоминания о вечном свинарнике в его комнате.
Одновременно изучаю меню. В животе бурчит на полную громкость, как будто там установили плохо работающую батарею. От долгого напряжения сил и энергии у меня совсем не осталось, и мне кажется, что я вот-вот рассыплюсь на части.
В ресторане типа «Макдоналдс» полно народу и ужасно шумно. Мы всегда сильно нервничаем среди обычных людей. Пристраиваемся в хвосте очереди, стараясь не выделяться из толпы. Насколько я могу судить, никаких ирейзеров здесь не видно.
Но с другой стороны, кто ж их отличит, ирейзеров-то. Пока не начнут в волков превращаться, чтобы в клочья тебя разодрать, они выглядят как вполне нормальные люди.
— Я больше мяса не ем, — заявляет Надж и, видя мои высоко поднятые в немом вопросе брови, объясняет:
— Это я насмотрелась, как ястребы пожирают кроликов, змей и всяких других мелких птичек. Поэтому я теперь вегетарианка.
Подошла очередь Клыка. Он заказал три чизбургера, шоколадный молочный коктейль, колу (не диетическую, а самую настоящую, с кофеином и с сахаром), три порции картошки фри и три куска яблочного пирога.
— У тебя, сынок, поди, братишек и сестренок много? — ласково спрашивает его продавщица.
— Да, мэдам, — вежливо подтверждает Клык. Где только он вежливости научился?
А у меня откуда-то взялось бездонное терпение, и в ответ на новые закидоны Надж я пытаюсь найти компромисс:
— Ладно, без мяса, так без мяса. Но тебе все равно нужны протеины.
Расплачиваюсь за Игги, который заказал то же самое, что и Клык. А тот дождался, когда всю гору еды поставят на Иггин поднос, и неприметно проводил его к самому отдаленному столику, в стороне от чужих глаз.
Наконец наступила моя очередь.
— Значит, так, мне, пожалуйста, два закрытых бутерброда с жареным цыпленком. Два двойных чизбургера, четыре порции картошки фри, шесть кусков яблочного пирога, два ванильных коктейля и один клубничный. И потом еще три чизбургера, только, пожалуйста, без котлеты.
Надж довольно кивает.
Кажется, я не донесу всю эту гору к нашему столику. На еду хочется наброситься прямо сразу, не отходя от кассы. А рядом со мной, дожидаясь своей очереди, так же нетерпеливо переминается с ноги на ногу Газман.
Прошло столетие, прежде чем мы втроем нагрузили всю нашу снедь на подносы, расплатились и присоединились к Клыку и Игги.
На всякий случай я еще раз оглядываюсь вокруг. Ничего подозрительного: детишки вздувают соломинкой в стаканах булькающие пузыри; мирно беседуют мамаши; без дела болтаются подростки. Устало опускаюсь на скамейку. За мной протискивается Надж и следом за ней Газман.
Я сильная? Я несгибаемая? Я железная? Да, да, и еще раз, да!
А как ты думаешь, дорогой читатель, не разревелась ли я белугой от нескончаемого восторга, откусив здоровенный кусок бутерброда с цыпленком? Зачем дурацкие вопросы задавать? Еще как разревелась!
Надж заталкивает в рот свои булки с сыром, Клык уже работает над вторым чизбургером, рот у Игги забит так, что он едва дышит, а Газман горстями глотает жареную картошку. Со стороны мы, наверное, выглядим, как голодающие сироты. Стоп! Почему только выглядим? Мы и есть самые настоящие голодающие сироты!
Несколько минут над нашим столом раздавалось только отвратительное жадное чавканье.
Передо мной вдруг встала блаженная картинка цивильных домашних обедов с Эллой и ее мамой. На столе крахмальные салфетки, ножи и вилки, и мы разговариваем о нормальных мирных человеческих вещах.