Мало ему создать шедевры – ему еще надо, чтоб все это знали.
Не относитесь свысока к курице, которая квохчет над снесенным яйцом.
ЗАВИСТЬ. Есть два способа быть значительным. Позитивный – стать значительнее всех. Превзойти того, с кем себя сравниваешь. Этот позыв называется иногда белой завистью. Мол, никому ничего плохого не хочу, хочу только, чтоб мне было лучше. То, что есть у тебя, заставляет меня желать себе того же.
Негативный аспект – желать, чтоб все стали менее значительны по сравнению с тобой. Всех – понизить, опустить, и быть их лучше, богаче, удачливее. Это зависть черная, она же самая обычная; вульгарная, так сказать. А уж самая черная: у меня есть много, а у тебя мало, так вот пусть у тебя и этого не будет. Есть такое.
Стремясь в жизни быть значительнее и меря себя относительно других – ну, может ли человек быть вовсе лишен зависти? Оба ее вида естественны и неотъемлемо человеку присущи.
Белая зависть – та же соревновательность. Обычная, черная, – та же борьба с соперником любыми средствами. Он тебе не соперник? Всегда соперник на поприще значительности в жизни! Самим тем, что он значительнее меня, он умаляет мою значительность!
И ох на какие поступки толкает зависть. Сколько хлопот доставляет самому завистнику. Ломает судьбы, возводит дворцы и рушит царства.
Кто не завистлив? Тот, кто в чем-то полагает себя все равно значительнее всех, и в этом «чем-то» не видит близких конкурентов. Я все равно самый сильный, или самый богатый, или самый гениальный. А на прочее мне, в сущности, плевать, я самоутверждаюсь вот в этом. Либо тот, кто очень вял и на все согласен, плывет себе по течению, тихо булькая.
СПОРТИВНЫЕ БОЛЕЛЬЩИКИ. А вот я вял и булькаю тихо, зато моя футбольная команда сильнее твоей! Или мой певец поет громче! Или моя родина богаче! А тебе-то, дураку и ничтожеству, что с того? А то, что хоть сам я – дурак и ничтожество – но хоть вот это (команда, певец, армия, территория) у меня лучше твоего, главнее, значительнее, и через то – я сам тоже лучше тебя!
Да какие ж они твои? Ты-то тут при чем? – А как же! Я за них болею, хожу на стадион (зал, выборы), аплодирую, читаю газеты, плачу за билеты (налоги), они меня хоть не знают, но нас всех любят, благодарят, мы их поддерживаем… да я за них жизнь отдам!
Во-первых, человек ощущает себя членом группы, стаи, коллектива, частью сильного и большого целого. И через то ощущает себя гораздо более значительным. Невелика крыса, а если их толпа – беги с дороги.
Во-вторых, его потребность в значительности – просто перенесена на внешний объект. Вот такая условная форма. Он плачет, когда проиграл кумир, и буйствует от радости, если кумир победил.
А как орут! Как спорят! Как дерутся! Аж убивают иногда. Знай наших, гад.
АЗАРТНЫЕ ИГРЫ, ПАРИ, ХОББИ и многое другое при самом ближайшем рассмотрении есть то же самоутверждение. Но чтоб не впасть в излишне многословное занудство, взглянем еще только на два явления:
ДУЭЛЬ. Что такое унижение, оскорбление? А это когда человеку в той или иной форме заявляют: «Ты незначителен. Я главнее тебя. Мое слово, мнение, желание – главнее твоего, и ты должен подчиниться, заткнуться, будет не так, как хочешь ты, а так, как хочу я».
Унижение может быть в разных плоскостях. Назвали дураком – умственно несостоятелен. Назвали сволочью – морально несостоятелен. Слабак – несостоятелен физически или характером. Бестолочь – профессионально несостоятелен. Что такое публичная пощечина? Это заявление: по своим моральным качествам ты ниже меня, и ниже вообще всех достойных людей, я тебя не уважаю, и вообще тебя уважать нельзя, а я тебя не боюсь, мне есть за что себя уважать, и я отношусь к тебе с презрением и превосходством, потому что я человек, а ты нет, ты мразь.
Оскорбленный переживает это необыкновенно болезненно. Не в том дело, что он подлец, он сам это отлично знает. А в том, что он равен по значению вот таким-то достойным людям, и сам такой же достойный, значительный среди людей. И вдруг ему говорят: плевать на твое богатство, чины и заслуги – вследствие вот такого-то своего поступка ты теперь незначительный, недостойный, все не признают тебя за равного, ты последний, презираемый, пошел вон, тебе здесь не место. Вот что означает пощечина.
Оскорбленный ущемлен в главном – в своем самоутверждении. Причина, аспект обвинения – дело десятое. Как он может теперь утвердиться? Поединок с оружием в руках! Еще посмотрим, кто из нас значительнее – храбрее, сильнее, ловчее. И общественная мораль всегда признавала это!! Вышел драться – уже достоин, струсил – дерьмо. Храбрость и сила все покроют.
Не в том дело, что я подлец, не в том, что все это знают, а в том, что ты посмел мне это сказать.
Бред, да? Обвиняют в одном, а оправдывают за другое. Почему? А это «другое» в деле самоутверждения самое главное. Что у тюленей на гальке перед самками, что у мушкетеров в королевском дворце.
Известная каждому ситуация: вас неожиданно и болезненно обхамил, оскорбил начальник или просто прохожий бандюга. И по морде не дашь – или уволят навсегда, или изуродуют. И ответа подходящего в волнении не найти. И ничего не докажешь, сам же еще пострадаешь безвинно. Мог бы безнаказанно – уб-бил бы г-гада. Просто пристрелил? Нет, неинтересно, мало просто лишить его жизни – надо, чтоб он перед смертью знал, кто его убил и за что. Он покусился на святая святых – вашу значительность. Самоутвердился через унижение вас. Так пусть знает, кто значительнее!
Вот абхазу или корсиканцу обычай позволяет застрелить обидчика в спину из засады. Неблагородно, трусливо, не так значительно. Но все остальные все равно узнают, что убил, поступил по-мужски. А родня убитого, в свою очередь, начнет охоту на тебя, и ты это знаешь, на этот риск идешь. И так, пока весь род не искоренят, не успокоятся. Такой подход даже круче поединка.
Кодексы чести и формы достоинства могут быть разными. Но самое главное в них едино: не смей меня задевать, а то уничтожу. А если не уничтожишь – ты незначителен.
САМОПОЖЕРТВОВАНИЕ. Когда плененный, обреченный на казнь викинг хотел продемонстрировать свое мужество и презрение к врагам, он просил сделать ему «кровавого орла». Эта самая жестокая из казней производилась только добровольно, и в ней нельзя было отказывать: разрубались и раздвигались ребра на спине и у еще живого вырывались легкие вместе с сердцем.
Что ж, военное счастье ему изменило: судьба. Но он храбр, достоин, и самой своей смертью заставит даже врагов уважать себя. Здесь – все равно помирать. А вот самурай, следуя бусидо, кодексу чести профессионального японского воина, взрежет себе живот из чести, если честь повелевает умереть. Жить может любой, это удел черни, трусливых обывателей, а вот умение жертвовать жизнью своим ценностям, правилам, достоинству – это удел лучших, самых уважаемых. А струсишь, не сделаешь харакири – сгинь с глаз, презираемый всеми. И всегда самурай бесчестию предпочитал смерть. Умереть – но быть достойным и уважаемым.