– Знаете, вы мне крайне симпатичны, – сказал Костя, галантно раздев спутницу в ресторанном гардеробе. Фраза была весьма странной и отдавала нафталином, словно два старичка-пенсионера, удачно сыгравшие в парке в домино, обменивались любезностями. И Света эту нафталиновую волну не поддержала.
– Вы мне тоже очень нравитесь, – многозначительно заявила она, истолковав корявый мануровский комплимент так, как ей было удобно. А что? Зачем ещё он мог пригласить её в ресторан? Чтобы ещё раз поблагодарить за кошелёк? Вряд ли. Кстати, он почему-то не купил цветов. Что это могло значить? Он бережлив? Стесняется? Хочет сначала выяснить, какие цветы она любит?
Примерно в этом ключе взволнованно размышляла Светлана, разглядывая своего ясноглазого кавалера, который травил какие-то байки из своей юности. Вероятно, они были весьма остроумными, но у девушки кровь прилила к мозгу и бешено стучала в ушах, поэтому Света вычленяла из рассказов Константина лишь какие-то детали.
А между тем Константин приехал «дружить». Кто ж друзьям дарит цветы? Если только на похороны. Он и общался именно по-дружески, стараясь расположить барышню к себе. Так хитрая хозяйка сначала приманивает глуповатую курицу, а потом резко хватает её и разделывает на суп. Мануров в общем и целом планировал нечто подобное, потому и действовал по стереотипу. Тимуровка прикармливалась хорошо. Она жизнерадостно хохотала в ответ на его шутки, блестела глазками и была вполне расположена к продолжению отношений.
Единственное, что Костя оценил неверно, это суть отношений, к которым была расположена его спутница.
А Света тем временем незаметно втянулась в диалог и доверчиво поведала разоткровенничавшемуся кавалеру про маму, работу и даже личную жизнь, которой не было. Последнее она сделала умышленно, как светофор помигав зелёным – чтобы у любимого не было сомнений и терзаний. Пусть несётся на всех парусах, не притормаживая. Любовь не терпит отлагательств.
– Кстати, – словно между делом улыбнулся Костя, порядком подуставший обходиться местоимениями и строить фразы с учётом того, что имени барышни он так и не узнал. – А как ты хочешь, чтобы я тебя называл? Ну, в смысле, как тебе больше нравится?
– «Любовь моя», – неудачно пошутила Света. То, что шутка была неудачной, девушка поняла по вытянувшейся физиономии Манурова. Поэтому она быстро поправилась, дабы не отпугивать любимого мужчину сразу, как волка охотничьим рожком, и весело добавила: – Зови меня просто Света.
– Света. – Константин проникновенно вперился в мадемуазель Рощину взглядом и налёг на стол, приблизившись к её физиономии вплотную. – Я должен сказать тебе очень важную вещь!
Барышня немедленно заалела, панически прикидывая, что последует далее. И как себя вести, если он будет объясняться в любви? Нет, в любви рано. Может быть, поцелует? Нет, тоже слишком быстрое развитие событий. Тогда что? Скажет какой-нибудь комплимент? Намекнёт? Как быть-то? Ускорять процесс или поломаться? Что ему больше нравится? И как сделать так, чтобы он не понаделал неправильных выводов?
– Скажи, – проблеяла Света, изобразив в ответ взглядом тоже нечто многозначительное.
– Ты когда-нибудь любила по-настоящему?
– Не знаю, – окончательно разволновалась Света, вспомнив, что мужчины склонны неправильно понимать то, что им говорят. Они логики, а исходя из этого, непонятно, как формулировать. Если сказать «нет», то Костя может подумать, что и сейчас она никого не любит. То есть – и его тоже. А если сказать «да», то, получается, она кого-то там любила или даже продолжает любить, то есть – у него нет шансов. Лучше ответить уклончиво и посмотреть, что будет дальше.
– Я чувствую в тебе родственную душу. Я просто сразу понял, что ты – моя судьба! – гнул свою линию Мануров, не забывая играть лицом, отчего выглядел как больной с нервным тиком.
– Я тоже, – всколыхнулась Светлана. Похоже, разговор двигался в правильном русле, хотя и несколько преждевременно. Всё же «судьба» – это слишком сильно. Хотя если он тоже с первого взгляда…
– …мужчины тоже умеют любить, хотя женщины и не желают это признавать, – энергично вещал Костя, слова которого доходили до Светланы через вату. Её аж потряхивало от эмоций. Мозг взбалтывался и плохо перерабатывал информацию. Девушка даже лоб наморщила, чтобы напрячь извилины и всё правильно услышать. И ничего не забыть! – Но случается так, что девушка не отвечает взаимностью.
– Да ты что, – поспешила разубедить его Светлана. – Разве кто-то может не ответить тебе взаимностью?
– Может, – сверкая глазами, страстно шепнул Костя, сунувшись ей едва ли не в самую физиономию. – Ты представляешь?
– Нет, – честно замотала головой одуревшая от его экспрессии спутница.
– Она не хочет за меня замуж!
– Кто? – опешила Светлана. То ли он слишком витиевато делал ей предложение, то ли что-то в его пылком монологе всё же выпало из её сознания.
– Лена!
– Какая Лена? – моментально осипла Светлана, едва не падая со стула. Всё же перепады были слишком резкими, а неведомое женское имя совершенно выбивало из колеи. Какая, на фиг, Лена? О чём вообще речь?
Видимо, последнее она рявкнула вслух, так как Мануров, пару раз хлопнув красивыми ресницами, пояснил:
– Моя Лена.
– А, – коротко вякнула Светла, словно ей наконец-то всё стало понятно.
– У тебя, наверное, возникает закономерный вопрос: при чём тут ты, – помог собеседнице раздухарившийся Костя. То, что девица покладисто кивала, его слегка дезориентировало.
Не разочаровав его, Светлана кивнула и на сей раз. Просто слова застряли у неё в горле, а перед глазами заплясали разноцветные огоньки. Состояние было совершенно предобморочным. Всё же любовь – это американские горки, на которых тебя вечно швыряет то вверх, то вниз, а в итоге ты спускаешься на бренную землю с ощущением тошноты, вызванной то ли отвращением к мужчинам, то ли беременностью.
– Света, ты должна мне помочь. Я всё придумал. От тебя зависит моё счастье, – максимально стараясь соответствовать собирательному кинообразу, Константин сильно переигрывал, но девушка ничего этого не замечала. – Лена должна понять, что теряет меня. А это возможно только в том случае, если ты изобразишь мою невесту.
На слове «невеста» мадемуазель Рощина резко встрепенулась и снова наморщила лоб. Так пьяница после запоя, очнувшись в неведомой местности, пытается сориентироваться в пространстве – мучительно и безрезультатно.
– Ты согласна стать моей невестой?
– В смысле? – Светлана медленно вдыхала и выдыхала, пытаясь прийти в себя. – Ты же меня не замуж зовёшь?
Чего уж тут мелочиться и соблюдать политес, если речь идёт о твоей собственной жизни. А с Мануровым в сложившейся ситуации говорить недомолвками было нельзя. Она и прямой-то текст понимала с трудом, поэтому требовались некоторые пояснения. Внятные и однозначные.
– Ты будешь фиктивной невестой, – тоже не стал миндальничать Костя. – И если у нас всё получится, ты спасёшь меня.