Девушка срывалась на визг, изредка притопывая тонкой, стройной ножкой, обутой в остроносую туфельку. Личико и шея Леночки покрылись фиолетовыми пятнами, похожими на огромные кляксы. И Костя вдруг так отчётливо представил, как они станут жить вместе: он будет вот так же по утрам рассчитывать на чашечку кофе, а вместо этого молодая и красивая жена начнёт закатывать ему вот такие глупые и бестолковые истерики, изрыгая невероятные глупости. Ведь именно этим славится семейная жизнь? Об этом рассказывают в анекдотах? Так зачем же ему была нужна эта Леночка? Переспать – вполне было бы достаточно!!! И теперь ещё эта свадьба дурацкая…
Мануров очумело моргнул и, молча отодвинув бесновавшуюся девицу, прошёл в кабинет, мельком подумав, что Света, несмотря на сарказм и язвительность, всегда шутила и ни разу не кричала всякую чушь, как какая-то недалёкая пэтэушница.
Манурову очень захотелось запить эту отвратительную сцену в приёмной чашечкой кофе – только со Светой и где-нибудь в парижском кафе. Она наверняка нашла бы что сказать. И сразу стало бы легче.
– Что-то перегорел я, – пожаловался он Андрею, когда они в очередной раз пересеклись в баре. – Не нужна она мне. Истеричка какая-то. Такое устроила… Как отрезало у меня.
– Дошло до утки на седьмые сутки, – пожал плечами Андрей. – Я ж предупреждал, что ты затеваешь невообразимую дурь. Хочешь с девицей спать – спи. Если она не хочет – уговори. Если не уговорил – плюнь. Других пруд пруди, и они, поверь мне, не хуже и не лучше. Я в школе проходил – все устроены одинаково. Никто тебя особо не потрясёт. Если только со знаком минус, это у женщин получается гораздо лучше. Вот если б ты был задрипанным научным сотрудником с зарплатой в три рубля, комнатой в коммуналке или общежитии и проездным на месяц в общественном транспорте, то шансов найти что-то приличное не было бы. А ты, как льготник в очереди к терапевту, имеешь все преимущества и к раздаче попадаешь первым. Хоть обвыбирайся!
– Андрюха, да я, кажется, уже выбрал, – признался Костя.
– Госссподи, вот жесть! Кого на сей раз, влюбчивый ты мой?
– Мне со Светой так хорошо! Нет, подожди, – замахал руками Мануров, увидев выражение лица друга. – Ты не понимаешь. С ней как-то спокойно. Нет, не то. С ней не скучно, с ней драйв, с ней клёво. Понимаешь? И когда её нет, мне иногда кажется, что я с ней разговариваю. Ну, типа, есть мысль, и ты обычно её обдумываешь. Любая идея. Так вот я мысленно обсуждаю всё со Светой, представляю, что бы она сказала. Она умная – не в смысле «синего чулка», а просто по-человечески. И мне кажется, это у меня к ней серьёзно.
– Кажется, кажется, – вспылил Андрей. – Не морочь голову хорошей девушке. С Леной тебе тоже казалось.
– Чего орёшь? Ревнуешь? – нахохлился Костя. – Я тебе, между прочим, как другу сказал, а ты…
– А я не хочу, чтобы ты, дурак, как саранча с бабы на бабу прыгал. Костян, тебе не шестнадцать, чтобы за всех хвататься. Тебя что, время поджимает? Репродуктивный возраст заканчивается? Не можешь с женщинами без вот этого вот – «у меня всё серьёзно»? Не надо серьёзно. Закругляй свою аферу и отпускай девицу. Переклинило тебя.
– Переклинило, – согласился Костя. – Я её, кажется, люблю.
– Слушай, Мануров, я в этом участвовать отказываюсь, – заявил Андрей.
– Ревнуешь всё-таки?
– Нет. Хочу дожить до старости с чистой совестью. Ладно секретарша твоя – та ещё штучка. Но нормальную девчонку в подопытную жабу превращать… Зачем?
– Ни в кого я не превращаю… – обиженно пробубнил Костя.
– Костя, превращаешь! – горячо воскликнул Андрей. – Тебе ж «кажется»! Ты не уверен. Ты посмотреть хочешь. А я, типа, должен тебе индульгенцию дать? Так вот слушай сюда: я против. Она тебе точно не пара. Я тебя столько лет знаю, что прекрасно понимаю, чем это всё закончится. Они все в тебя втюриваются, а ты потом вытираешь об них ноги. Но раньше были другие. На таких, как эта твоя Света, действительно женятся. А не делают из них жену на месяц. Я ж правильно понимаю, свадьбу ты не отменил, так? Только рокировки не будет?
– Я ещё не решил.
– Отлично. Всё у нашего барина было. И сафари в ЮАР, и сёрфинг с акулами, но жить всё равно скучно! – рявкнул Вересов. – А вот свадьбы ещё не было.
– Я её люблю. На самом деле люблю, – заорал в ответ Константин. – Думаешь, я не могу кого-то любить?
– Себя если только, – честно ответил на его вопрос Андрей. И, увидев растерянность на лице друга, сложил руки крестом. – Ладно, всё, закрыли тему. Ты спросил, я ответил. А делай, как знаешь. Моё мнение – не надо никакой свадьбы.
– Да отменю я её, отменю, – поморщился Костя. – Просто пока есть повод для общения. Света думает, что готовит свадьбу Лены. Я ж пока ей ничего не говорил. Да и не особо понимаю, что сказать. То есть как сказать – понимаю, но опасаюсь, что Светлана посчитает меня идиотом.
– Правильно опасаешься. Хотя бы интуиция у тебя ещё работает.
Андрей недовольно посмотрел на друга и вздохнул. Костя всегда получал то, что хотел. Он так привык добиваться своего, что мало что могло бы его остановить. Наверное, для жизни это было не так уж плохо. А уж для бизнеса и подавно. Сам Вересов так не умел, наверное, поэтому Мануров и раздражал его своими смелыми прожектами на грани фола.
* * *
Иногда бывают дни, когда, с одной стороны, всё рушится, а с другой – чудеса валятся, как попкорн в подставленную чашку.
– Светлана, зайдите ко мне, – директор образовательного центра перехватила Свету в коридоре и пронзила таким недобрым взглядом, что у той засосало под ложечкой. – Не раздевайтесь.
Тон начальницы не предвещал ничего хорошего. Когда с человеком разговаривают таким холодным, металлическим голосом, словно заранее открещиваясь от любых его проступков и от самого провинившегося, он немедля начинает перебирать в памяти все свои преступления, начиная с ясельного возраста. И любой, даже самый чистый и честный, непременно что-нибудь накопает.
Света не накопала. То есть были, конечно, какие-то мелкие факты, которые вовсе не красили её биографию, но вот так, чтобы что-то страшное и связанное с работой – нет.
Всё оказалось даже не плохо, а чудовищно.
Кто-то из родителей сообщил, что она вымогает деньги. И ладно бы только это.
Краснея и подрагивая от ярости, директриса рассказала, что дети жалуются на то, что преподаватель их домогается.
– Чего я делаю? – опешила Светлана, решив, что ослышалась.
– Пристаёте к мальчику-старшекласснику, который ходит к вам на занятия.
– Я? – снова ахнула Света. – К мальчику? К какому? Зачем? Что за бред?
– Вы меня извините, – брезгливо поджала губы начальница, – но это сигнал от родителей. Даже обсуждать ничего не желаю. Они не подают заявление в полицию, а я вас увольняю немедленно. Это обязательное условие.
– Да это неправда! – заорала Светлана, к которой вернулся осипший от негодования голос. – Кто это был? Кто? У меня даже с родителями конфликтов нет! Не то что с детьми! Да я старше самого взрослого из моих учеников на десять лет…