Грейс сидела, обхватив себя руками, такая отстраненная, такая закрытая. Он видел, как ей больно, и это убивало его. Он сделал бы все, чтобы утолить ее боль. Но она спряталась под свой панцирь и не желала подпускать его к себе, как и в тот день, когда ушла, вычеркнув его из своей жизни.
И это ранило его — все надежды на возобновление их отношений, взлелеянные глубоко внутри, оказались бесплодной выдумкой. Она не хотела связывать себя обязательствами — ни тогда, ни сейчас. А он не хотел принуждать ее. После их ужасного разрыва и двух неудавшихся браков его сердце ожесточилось, он больше не хотел серьезных отношений и довольствовался мимолетными романами. После всех мытарств, пережитых им в детстве, Брент прекрасно знал, что означает любить человека, который находится рядом с тобой. Он не собирался терять из-за нее голову во второй раз. Грейс оставила его. И будь он проклят, если позволит ностальгическим чувствам вновь открыть дверь, ведущую к ней!
— Жаль, я не знал, — сказал он, возвращаясь в русло нейтрального вежливого разговора. — Знаю, теперь уже слишком поздно, но если я могу хоть чем-то помочь…
Грейс отрицательно покачала головой:
— Ты уже помог. Я очень благодарна тебе за то, что предложил мне это место, когда меня не взяли на твою должность. Мало где можно устроиться на работу с частичной занятостью при моей квалификации, и я безмерно ценю это.
Грейс пришла в отчаяние, когда ей сообщили, что ее кандидатуру не одобрили. И отвергла предложение Брента о работе, поступившее вскоре после отказа. Но через несколько дней Таш устроила очередную бучу, напугав ее до полусмерти, и Грейс была вынуждена согласиться.
Поэтому она поступилась своей гордостью и написала ему письмо по электронной почте.
Брент пожал плечами:
— Я хочу, чтобы отделение неотложной помощи в центральной больнице стало самым лучшим. Поэтому нет ничего особенного в том, чтобы нанимать на работу первоклассных профессионалов.
Грейс помолчала, прикидывая, стоит ли говорить об очевидном факте, который он не упомянул. Но она всегда предпочитала брать быка за рога.
— Я понимаю, это было непростое решение, учитывая наше прошлое. Поначалу может возникнуть неловкость…
Брент кивнул и снова протянул ей руку:
— Давай договоримся: прошлое осталось в прошлом. Начинаем с чистого листа. Друзья?
Сердце Грейс ухнуло, когда она пожала ему руку и ощутила, как тепло разливается от ее ладони по всему телу.
— Друзья.
Она взглянула на часы:
— Боже! Мне пора. — Грейс встала. — Спасибо тебе. За… понимание.
Он пожал плечами:
— А для чего еще нужны друзья?
Грейс улыбнулась, подхватила свой поднос и удалилась.
Брент смотрел ей вслед. Ее бедра покачивались, приковывая его взгляд к их плавным изгибам и потрясающей попке. Ему пришлось напомнить себе о договоре, заключенном всего несколько секунд назад.
Друзья.
Грейс была рада первому дню настоящей работы в отделении. Эта работа требовала полной отдачи, не оставляя времени на то, чтобы волноваться о чем-то, происходившем во внешнем мире. Теперь, когда они с Брентом решили завязать дружеские отношения, причины для беспокойства исчезли.
Возвращение к работе принесло Грейс облегчение.
В последние несколько недель у нее было слишком много свободного времени, и она беспрестанно обдумывала сложившуюся ситуацию, возвращаясь мыслями к проблемам с Таш. Неопределенность будущего выбивала ее из колеи. В больнице же она никогда не чувствовала себя растерянной. Здесь царила четкая определенность.
И контроль.
Грейс вошла в раздвижные двери отделения неотложной помощи Мельбурнской центральной больницы за пятнадцать минут до начала рабочего дня и вдохнула полной грудью. Запах антисептика и чистящего средства для мытья полов был знаком ей не хуже, чем запах собственной мятной зубной пасты. Ей хотелось остановиться посреди переполненной приемной, где в несколько рядов выстроились пластиковые стулья, и выкрикнуть:
— Милый, я дома!
Не замедляя шага, она улыбнулась, кивнула медсестре за стойкой и направилась в пустую ординаторскую. Убрав сумку в шкафчик, который ей выделили, Грейс на скорую руку приготовила кофе в маленькой кухоньке и отправилась принимать смену: врачи ночной смены передавали информацию о пациентах врачам, которые работали днем.
Грейс представилась собравшимся стажерам и ординаторам. По кругу начали передавать большую стеклянную вазу с разноцветными леденцами, которая стояла на столе. Через две минуты в помещение вошел Брент.
— Извините, опоздал, — извинился он. — Проклятые пробки. Не хотелось бы подавать плохой пример новичку в нашей команде. Извини, Грейс, я знаю, ты ненавидишь опоздания.
Да, она терпеть не могла опоздания. Когда растешь в большой семье, редко успеваешь куда-либо вовремя, но, покинув родное гнездо, Грейс выработала в себе пунктуальность и гордилась этим. Однако фамильярное приветствие Брента, не говоря уже о его влажных волосах, которые легли завитками вокруг его воротника, и хорошо различимый аромат мыла и лосьона после бритья задели ее за живое.
— Я прослежу за тем, чтобы менеджер отдела кадров вычел это из вашей зарплаты, доктор Картрайт, — пробормотала она.
Ее заявление вызвало пару смешков и, как она и надеялась, ясно донесло ее мысль до всех собравшихся. У дружбы есть границы.
Брент отлично понял ее. Видимо, дружба не предполагала какой-либо фамильярности. Что ж, он это учтет. И все же, пока врачи продолжали рассказывать о пациентах, Брент осознал, как трудно ему будет забыть об их прошлом. Он постоянно думал о Грейс. Он знал, что под ее брюками, сшитыми на заказ, и хлопковой блузкой скрывается знакомое ему тело. Он помнил, как она выглядела обнаженной. Какие ласки ей нравились. И как она кричала, достигая пика удовольствия.
Пусть прошло уже двадцать лет, но воспоминания оставались яркими и отчетливыми по сей день. Он ничего не забыл.
— Так на какое время назначена эхография желчного пузыря? — Грейс задала вопрос ординатору, дежурившему в ночную смену.
Брент заставил себя отвлечься от нижнего белья Грейс и включился в работу. Оставалось надеяться, что постоянное общение с Грейс как с коллегой даст ему возможность заглушить воспоминания.
А затем они и вовсе сотрутся.
Во всяком случае, он на это надеялся.
Грейс понадобилась вся ее сила воли, чтобы не зацикливаться на Бренте, но как только ей это удалось, она смогла по-настоящему насладиться расслабленной атмосферой. Ее новые коллеги то и дело прерывались, чтобы вставить шутку или рассказать анекдот.
В отделении царило затишье, так что можно было никуда не спешить. Далеко не каждое утро проходило так спокойно, поэтому все наслаждались столь редко выпадавшим шансом немного передохнуть.