Кресло скрипнуло, остановилось. Строчки вдруг заплясали перед глазами, потерялась нить письма. Так, где это место? Еще раз перечитать: «Не дай бог, она узнает о том обстоятельстве…»
Интересно, о чем она? Может, дальше идет разъяснение? Нет, дальше пошло описание рецепта знаменитого тети-Сашиного варенья из абрикосов с грецкими орехами. Потом вопросы – кто и как из Аннеточкиных родственников поживает. А про «девочку» и неизвестное «обстоятельство» нет больше ни слова. Интересно, что тетя Маша имела в виду? Странно, странно… Еще и Света – мама, должно быть, – что-то там клятвенно обещала. Хм! Прямо тайны мадридского двора! А по сути, наверное, пустяковина какая-нибудь! Тетя Маша, бывало, любила пострадать излишней мнительностью. Да, наверняка – пустяковина…
Ирина аккуратно сложила письмо, сунула в конверт, повертела его в пальцах перед глазами. Вспыхнула, побежала в голове робкая беспокойная мыслишка – не надо было открывать. Теперь вот сиди, думай, напрягайся неожиданным беспокойством. Вон оно, уже затрубило внутри легким тревожным звуком, теперь так сразу от него и не отделаешься. Света, главное, клятвенно обещала… Не в Светиных интересах… Интересно, при чем тут мама вообще?
А дождь-то, надо же, кончился, и не заметила как. И солнце золотит мокрые стволы сосен, от травы поднимается легкий туман. Сиди, любуйся, ты ж хотела! Забудь, забудь! Все у тебя хорошо, ты счастлива, просто до безобразия счастлива. Забудь…
Словно в подтверждение этого «забудь» послышался шум подъезжающей к воротам машины. Кто это? Девчонки с учебы приехали? Или Игорь? Нет, ему еще рано.
Ага, девчонки. Машка выскочила, поежилась слегка, открыла кованые створки. Значит, сегодня Сашка за рулем…
– Привет, мамуль! – помахала рукой радостно.
– Привет.
Улыбнулась, ответила тихо, себе под нос. Надо подниматься из кресла, идти на кухню, ужин готовить. Как она нынче с ужином-то припозднилась, они ж наверняка голодные! Придется что-то на скорую руку…
– Мам, ты чего такая приплюснутая? Случилось что-нибудь? – заглянула на кухню Сашка, звонко чмокнула ее в щеку.
– Нет… Ничего. Устала просто.
– А бабушка уехала?
– Да.
– Ура!
– Саш, – укоризненно обернулась она от плиты.
– Все, не буду! А что у нас сегодня на ужин?
– Для вас – омлет со шпинатом. Вы ж меня убьете, если я вам свиные отбивные предложу.
– А то! Конечно, убьем. И даже плакать не будем.
– А блинчики? – простонала за Сашкиной спиной Машка. – Я же блинчики утром просила…
– Прости, Машенька, с блинчиками не успела. Хочешь, сейчас сделаю?
– Ой, мам, не надо ей никаких блинчиков! – сердито отмахнулась от стенаний сестры Сашка. – Представляешь, эта красотка вчера встала на весы, и я чуть в обморок не упала – семьсот граммов плюсом! Говорила ей – не ешь вторую порцию десерта в кафе, а она не послушалась. Там же сплошные взбитые сливки, калория на калории сидит и калорией погоняет. Еще и блинчиков просит, чтобы они вместе с десертом жировую композицию на боках составили.
– Ох, не рассказывай мне таких вещей, Саш, а то мое материнское сердце не выдержит! Ну чего вы себя голодом изводите, бессовестные? В модели, что ли, намылились? Вот скажу папе…
– А папе, между прочим, не мешало бы на диету сесть. Ты помнишь, когда он последний раз в тренажерке был?
– Ему некогда, Саш, он работает много. И вообще – яйца курицу не учат, как жить. Вы сейчас ужинать будете или папу подождете?
– Подождем, конечно. Хоть посидим нормально, насладимся семейным общением. А то в присутствии бабушки как-то не получается.
– Саша! Хватит, зачем ты… Она же твоя бабушка, в конце концов!
– Так я не спорю. Ну да, бабушка, конечно. Но без нее все равно лучше. Все, не съедай меня глазами, я ж ничего против нее в принципе не имею! Я о своих личных ощущениях говорю.
– Значит, ощущения неправильные.
– Какие есть, мамочка… Сама нас в детстве учила, что лицемерие приводит к избытку комплексов!
– Это не лицемерие, Саш, а бестактность. Нужно уметь отделять одно от другого. Тем более бабушка вас с Машкой очень любит.
– Так и мы ее любим. Как положено, так и любим. Самая крепкая любовь к родственникам – это любовь на расстоянии. Вот она уехала – и я уже ее страшно люблю. Ой, смотри, папочка приехал, ура! Пойду, пообнимаюсь с ним, пока Машка по блинчикам тоскует. Ура, я первая!
Ее легкие шаги прошелестели за спиной, и видно в окно, как несется девочка по дорожке, раскинув руки, как прыгает на шею Игорю – с разбегу, словно маленькая. А он и рад стараться – подхватывает, кружит…
– Ну и ладно, – тихо вздохнула Машка. – Первая так первая. Папа меня потом тоже покружит. Пойду пока, душ приму. Говорят, от водных процедур аппетит уходит.
И что с них возьмешь, с девчонок? Папа тоже покружит… Как малые дети! Пятикурсницы, а повадки детские, беззаботные. Для родителей это хорошо, конечно, когда затянувшийся девчачий пубертат не дает о себе знать зловредностью, а с другой стороны – взрослеть пора! Пусть и со зловредностью, это уж как положено. А иначе, не повзрослев, как замуж пойдут? Клещами потом их от отцовской шеи отцеплять, что ли? Она в их возрасте, например, совсем взрослой была, жизнь заставила.
Семейка ввалилась в обнимку на кухню – по пути еще и Машка присоединилась, уже в халатике, с тюрбаном полотенца на голове.
– Пап, будешь с нами омлет со шпинатом? Тебе худеть пора. Смотри, какое у тебя брюшко наметилось.
Это Сашка, бессовестная. Никакого дочернего почитания к родителю. И Машка туда же, подхватила с хохотком:
– Да, папочка, надо худеть, а то мама тебя разлюбит!
– Ах вы, мышата, – схватив за загривки, потянул их Игорь друг к другу, легонько стукнул лбами. – Критиковать отца вздумали! Так вот, зарубите себе на носу: мама меня никогда не разлюбит, мы с третьего класса вместе! И вообще, по какому поводу такое нахальное веселье, не пойму?
– Так бабушка уехала, – радостно ляпнула Сашка и тут же зажала рот рукой, глянув на мать испуганно.
Игорь хмыкнул неопределенно – то ли проявил недовольство этой бестактностью, то ли и впрямь обрадовался новости.
– Я Колю попросила ее в Красногвардейск отвезти, – быстро пояснила Ирина, поворачиваясь от плиты, где в сковородке «дозревали» Игоревы отбивные. – Он сказал, что после обеда свободен. Ничего, что я без твоего ведома распорядилась? Секретарша сказала, что у тебя совещание.
– Ничего. Ради такого хорошего дела можно и посамоуправствовать.
– И ты туда же! – досадливо всплеснула она руками.
– А что я? Я ничего, – насмешливо выпучил он глаза, изображая нарочитое непонимание ее досады. – Это я от радости, что Светлане Васильевне не пришлось три часа в электричке трястись!