— Ладно придуряться, — неуверенно буркнул я, адресуюсь к Милке. — Уж признайся, что на поправку пошла! Я ж слышал, как ты минуту назад хихикала…
Бац! Рука с пистолетом подпрыгнула вверх от размашистого удара ногой снизу и выпустила ребристую рукоятку. На секунду я выпустил Стаса из поля зрения, сосредоточив все внимание на Милке, — а зря. Недоценил противника, не подумал, что вчерашний зечара может вот так… Бац! Мощная плюха ладонью обожгла правую щеку и отбросила меня к стене. Ударившись головой о бетон, я слегка поймал кайф и не успел увернуться от основного удара — стопой в диафрагму, только сумел резко выдохнуть и чуть присесть. Стасова стопа припечатала меня к стене весьма и весьма профессионально — возьми он на пять сантиметров ниже, наверняка вышиб бы дух намертво. Я сполз на пол и застыл без движения, от души надеясь, что Стас даст мне полторы секунды передышки, допустив «ошибку стрелка», в противном случае — прощай здоровье. Стас допустил. Отпрыгнув назад, он присел на корточки и сунулся в угол за оброненным мной револьвером. И хотя действовал он крайне проворно, этих полутора секунд мне хватило, чтобы прийти в себя. Кувыркнувшись из приседа вперед, я на выходе из оборота со всей дури жахнул Стаса кулаком по голове — как раз в тот момент, когда он ухватил пистолет и начал оборачиваться ко мне. Рухнув на пол, Стаса болезненно застонал и обомяк. Забрав пистолет, я ухватил «родственника» за ногу и поволок на кухню.
— Молодец, родной ты мой! — пробормотал я, затаскивая Стаса в кухню и усаживая его в угол. — Че ж тогда на перроне придурялся? Вон как машешься — профи! Однако «ошибку стрелка» все же допустил — и на том тебе спасибо. Молоток… — пробормотал я, упирая ствол револьвера в висок «родственнику». — Ей-богу, мне тебя нисколько не жаль, скотина! Знал я, что на зоне человек звереет, но не настолько же. — Краем глаза я уловил движение в дверях кухни и замолк, потрясенный немой сценой, представшей моему взору.
В дверях стояла Милка. Ее нагое тело застыло в неописуемом порыве отчаяния: руки протянуты ко мне, в глазах — страшная скорбь и мольба.
— Не надо! — тихо прошептала она. — Пожалуйста — не надо! Убей лучше меня!
— Вот так новость! — озадаченно пробормотал я. — Ты говоришь? Вразумительно и осознанно?! И эмоции проявляешь…
— Не надо, — повторила Милка, падав на колени и простирая ко мне крепко сжатые кулачки. — Я не смогу без него жить…
— Я не брат ей, — внезапно прохрипел Стас, окончательно очнувшись. Я не брат — че уж теперь! Не стреляй…
Глупо хмыкнув, я почесал затылок стволом револьвера и растерянно развел руками. Что было сказать? Моя маленькая женщина, в течение двух лет пребывавшая практически в невменяемом состоянии, за последние две недели резко пошла на поправку, резко залюбила своего братца, который, при ближайшем рассмотрении, оказался вовсе и не братцем…
— Ну, не буду, — согласился я и засунул пистолет за пояс, предварительно аккуратно спустив курок. — Может, кто-нибудь объяснит, что тут у вас происходит?
— Сейчас объясню, — пообещал Стас, болезненно морщась и держась за голову. — Мне можно одеться?
— Можно. — Я кивнул на Милку, застывшую в дверях кухни. — И ей, очевидно, тоже. Кто-то из нас явно не подходит на роль непредвзятого созерцателя обнаженной натуры… хм… даже и затрудняюсь определенно сказать — кто…
Стас поднялся со стула, все так же держась за голову, обняв Милку за плечи — она доверчиво прижалась к нему, — и они проследовали в спальню. Сердце мое болезненно сжалось, когда две обнаженные фигуры скрылись за дверью. Вот еще одна женщина уходит из моей жизни — моя лучшая половинка, дороже которой ничего на этом свете не было у меня…
Через две минуты Стас вновь сидел на кухне и неторопливо рассказывал подробности, от которых неподготовленный человек хлопнулся бы в обморок. Я — подготовленный, а потому в обморок падать не стал, а просто закуклился в чехол непроницаемого спокойствия и периодически задавал односложные вопросы.
Итак, оказалось, что Стас — координатор ПРОФСОЗА, приставленный ко мне для организации взаимодействия с сотрудницей управления этой уважаемой конторы по кличке Лиля, которую в миру я знал и ощущал как свою своенравную подружку — Оксану для того, чтобы организовать цель событий по сценарию ПРОФСОЮЗА, а именно: окончательно и бесповоротно рассорить меня с Центральной братвой и мамедами, пристроить в объятия губернаторши и… и уморить Дона своей пылкой любовью. Так все просто… Я быстро проанализировал события последнего полугодия и поинтересовался:
— Случай на вокзале — при нашей встрече… Это что — тоже задумка ПРОФСОЮЗА?
— Это экспромт, — пояснил Стас. — Просто была установка на качественный раздор — я воспользовался ситуацией, подыграл — получилось…
выяснилось также, что насчет акций по ликвидации Снегова, Гнилова и Феликса Стас тоже в курсе. Более того, это именно он запустил утку в Кировскую бригаду о странной резиновой женщине и подстроил так, чтобы кировцы нащупали ту самую ушастую бабусю. Без того тупоголовый Протас ни за что в жизни не догадался бы увязать вместе странности катастрофы, в которой пострадал Снегов-старший.
Помимо личного участия и взаимодействия с Оксаной — Лилией, Стас должен был зорко следить за ходом событий и поправлять оные, буде вдруг что-нибудь пошло бы наперекосяк. Но пока что надобности в этом не возникало — все шло как надо…
— Куда шло? — в отчаянии спросил я. — Для чего ПРОФСОЮЗУ это нужно? Они там что — совсем навернулись от безделья?
— А вот это я не знаю, старик, — тихо ответил Стас. — У меня есть жесткая установка на определенный порядок действий — более я ничего не могу тебе сказать.
— Постой, постой, — вспомнил я. — Насчет акций, мамедов и братвы — это еще как-то объяснимо… А что по поводу губернаторши? Она каким боком в профсоюзный расклад попала?
— Тебе сказали, чтобы обратился к облпрокурору Сухову, если что-нибудь откопаешь? — уточнил Стас.
— Сказали, — подтвердил я. — Сказали, что у него в этом деле какой-то интерес.
— Ну так вот — откапывай, — резюмировал Стас. — Когда откопаешь, тогда все узнаешь… И это не потому, что я тебе хочу раскрыть подлинную суть акции, которую задумал ПРОФСОЮЗ, — я просто сам пользуюсь одними догадками. В нашей конторе — сам знаешь — за любопытство карают безжалостно. Есть свое дело — работай помаленьку, не спрашивай что попало…
— Ничего не понимаю, — беспомощно пробормотал я. — Ну-ка, расскажи еще что-нибудь. Может, удастся хоть какую-то целостную картинку составить.
Стас на некоторое время задумался:
— Да, вот еще что: по поводу губернаторши… Супруга мэра — упокой господи ее душу — имела скверную привычку: снимать свои и подружкины постельные баталии на видеокамеру. Эту пленку очень ловко подбросили губернатору — и ты там тоже фигурируешь… ммм… в очень даже эротическом ракурсе…
— Кто подбросил? — живо поинтересовался я. — И откуда ты про это знаешь? Это что — дело рук ПРОФСОЮЗА?